хозяйства.
- Может, ему зарплату надо платить? – Аня прикусила губу, обдумывая ситуацию.
- Ой, не выдумывай, - отмахнулся Игорь. – Дядь Володя ничего не платил. Одежду только покупал иногда, да в сильный мороз в дом запускал.
- Но это же рабство какое-то получается, - ужаснулась девушка.
- Рабство – это когда против воли, - возразил парень, стаскивая у нее со стола сухарик. – Или когда притесняют сильно. А ему тут хорошо: работа есть, место для сна и еда – тоже. Просто не парься. Или сама хочешь хозяйством заниматься?
- Нет уж!! – тут же отказалась девушка. – Я и так уже вчера весь маникюр испортила и туфли изгадила. А животные мне вообще не нужны. И огород тоже. И пчелы.
- Ну, вот видишь, чудесно же все, - покивал Игорь, утаскивая еще один сухарик. – Ты, главное, не трогай его. Хвали иногда, одежду покупай, если на нем что износится. Или просто ткани отрез привези – он сам сошьет, что ему надо. Ну, калоши, там, новые купи в честь знакомства, он будет рад.
- Все равно как-то неловко, - поморщилась девушка. – И непонятно тогда, чьи животные-то?
- Твои, конечно, - пояснил парень. – И огород твой.
- Но ведь кормит-то их он! – возразила Аня.
- А деньги на зерно будет брать у тебя, - просветил ее паренек. – И урожай тоже в твой подпол спустит. И мед. Брать, правда, потом будет, разрешения не спрашивая. Но тут уж он в своем праве, как мне кажется. Ты ведь не против?
- Нисколько, - покрутила головой девушка. – Я вообще планировала только в магазинах закупаться.
- Зачем? – удивился парень. – Все ж на огороде растет. Соль-сахар-спички купила, и хватит. Ну, и дрова, понятное дело.
- А шоколад? Мороженое? Фрукты? – не сдавалась Аня.
- А ты только на фруктах и шоколаде существуешь, что ли? – хмыкнул Игорь. – То-то, я гляжу, попка такая откормленная.
Он покосился на Анин зад, и правда чуть более круглый, чем следовало бы.
- А ну брысь отсюда, нахал! – спохватилась девушка, снова набрасываясь на него – на этот раз с полотенцем.
- Гы-ы, - осклабился парень, но с подоконника вниз спрыгнул, опасаясь, как бы ему и правда не прилетело.
- И чтоб больше не приходил! – пригрозила Аня, выставившись в окно.
- Не приду, - пообещал Игорь, но тут же поставил встречное условие: - Если ты ко мне придешь. В кино. Сегодня в восемь.
- А-ха, - аж задохнулась от возмущения и восхищения подобной наглостью Аня. – Да я тебе в матери гожусь, сопляк!
- Ну так, я тебе сестренкой быть и не предлагаю, - беспечно пожал он плечами и, смеясь, высунул язык. Язык был с пирсингом.
- Пошел вон! – окончательно офигевая, повторила девушка и задернула шторки.
- Сегодня в восемь! – еще раз крикнул напоследок парень. – Я буду ждать у кинотеатра.
- Ну-ну, жди, - ответила Аня таким тоном, что сразу стало понятно, что она думает и о наглых подростках, и о наглых подкатах, и о работе кинотеатров в условиях карантина. Хотя, что-то в этом всем было. Что-то достойное восхищения. Немного подумав, Аня сообразила, что ее впервые так смело позвали на свидание. Причем безо всякой надежды на успех. Как-то повывелись в столицах такие вот искренние парни. А тех, что остались, можно было разделить на две одинаково жалких кучки: вялые тюфячки, которых нужно пинать и пинать к требуемому результату, и самовлюбленные пикаперы, для которых отношения – это спорт. Причем вовсе не интеллектуальный.
Пока она стояла и цыкала языком на всю комнату, пораженная наглостью юного ухажера, в сенях опять послышался шорох и тяжелые шаги, от которых пошли вибрации по всему дому. Дверь, жалобно хрустнув крючком, открылась. Сквозь нее, низко пригнувшись, протиснулся Микола. Молча поставил посреди кухни ведро с молоком и полез на верхнюю полку, где стоял аппарат непонятного назначения. Все также молча, не спрашивая разрешения и даже не пытаясь помыть руки после дойки, принялся его собирать. Включил в сеть, залил молоко. Нажал на кнопку. Дом наполнил неприятный гул, как от пылесоса или миксера. Микола подставил прибору две банки. Спустя некоторое время в них потекло: с одной стороны полупрозрачная, слегка белесая водичка, с другой – жидкие сливки.
Аня с ногами забралась на диван. Никаких дверей, разделяющих кухню и зал, не было, только дощатая перегородка и прямоугольная арка в ней, так что сразу встала проблема личного пространства: с учетом нового жильца его тут попросту не было! Микола не обращал на сжавшуюся в комок девушку никакого внимания, и оттого было особенно неуютно. Он ходил туда-сюда, топая тяжелыми ножищами, доставал какие-то плошки-ложки, открывал и закрывал люк в полу, спускался в голбец. Прибор закончил свою работу. Микола разобрал его и также молча принялся мыть в корыте, причем воду в него он принес вовсе не с улицы, а набрал каким-то шлангом. Аня треснула себя по лбу: скважина же! У всех нормальных людей с достойным заработком обязательно есть своя скважина или хоть колодец: даже если вода из нее бежит не питьевая, то хоть стирать ею можно. А это значит, маяться с баней и тазиком не обязательно. Можно просто прикупить стиральную машину и какой-нибудь водонагревательный-водонакопительный прибор.
- Баня готова, - вдруг ни с того ни с сего сказал Микола, принюхавшись к запаху со двора. – Вьюшку закрыл. Воды принес. Можно мыться.
- С-спасибо, - с легким заиканием сказала Аня. – Мне пока не надо.
- Вечером тоже теплая будет, - выдал Микола еще более длинную фразу. – Выходи, печь топить буду.
- Но… - растерялась девушка. – З…зачем выходить?
- Жарко будет, - пояснил Микола. – Вспотеешь. Девушки не любят потеть.
- А-а, - протянула Аня. – Так зачем тогда топишь? Лето же на дворе.
- Надо, - коротко сказал Микола. – Иногда надо. А то пол перекосит.
- А-а. Ага, - все так же растерянно покивала девушка, хотя ничего не поняла. Но Миколе было виднее.
- Сходи на почту-то, - посоветовал гигант, принимаясь закладывать в зев печи ароматные полешки, в его руках казавшиеся пенопластовым реквизитом. Говорил он медленно, с растяжкой, будто сонный слон, и после каждого слова делал паузу.
- Зачем? – не поняла Аня.
- Заявление подай, - пояснил он. –
