голова.
Эдем вышел из оцепенения. Белые контуры рассеялись в сером озере глаз.
— Ты сегодня говорил своему другу Артуру, — Саатчи как-то зловеще улыбнулся, — что глупо перед смертью забрасываться контрабандным экстази и купать двух проституток в ванне с молоком. А Артур заявил, что голливудские сценаристы, отправляющие героев на пороге смерти покорять горы или прыгать с парашютом, вынюхали свою фантазию вместе с кокаином.
— Звучало не совсем так, — возразил Эдем.
— Правильно не по букве, но по духу. Я согласен с вами обоими. Все это слишком мелко для такого великого существа, как человек. Есть сотни других вещей, которые следует попробовать перед смертью. Увидеть, как незнакомец сознательно жертвует для тебя самым ценным. Испытать настоящую ненависть, способную превратить тебя в сгусток огня. Опубликовать роман, который научит людей снова читать. Безлунной ночью снести памятник сомнительному историческому деятелю. Ограбить банк и рассеять деньги над городом, чтобы даже спустя годы кто-то находил купюру в трубе. Оказаться для кого-то последней канатой и оправдать эту надежду — вытащить человека из водоворота. Похитить поп-звезду из гостиничного номера и убедить ее отправиться вместе с тобой на чужую свадьбу. В один день высадить на пустыре парк.
— Сколько хороших фантазий для существа с серыми глазами.
— Так и я стою не перед ворюгой. Но хочешь — перед театральной премьерой заменим бутафорский пистолет на настоящий?
При всей своей фантасмагоричности ситуация начала Эдема смешить.
— Это и есть та сделка, ради которой ты явился?
— Это кусочки хлеба.
Услышав о хлебе, Эдем подумал, что алкоголя сегодня было многовато, а вот с закуской не повезло. Чувство голода просыпалось и ходило на цыпочках рядом с потревоженной жаждой жизни.
— Ты же любишь рыбалку, — Саатчи сделал паузу, но поняв, что Эдем не попросит раскрыть метафору, сдался сам. — Я разбрасывал хлеб, чтобы приманить тебя к наживке, а потом подсечь соглашением. Понял?
Теперь он напоминал Эдему обиженного ребенка. Остатки страха исчезли.
— Похоже, тебе нужно поучиться стратегии ведения деловых переговоров. Что за сделка?
Саатчи вынул из кармана пиджака монокль на цепочке, протер его рукавом и с серьезным видом вставил в глазную впадину.
— Традиционная: исполнение желаний в обмен на душу.
— По моей бессмертной душе, ты хотел сказать. Нет, спасибо. Предложение не соответствует плате.
Саатчи от удивления выпустил монокль, и цепочка змейкой выскользнула из кармана вслед за линзой.
— Странная наглость для человека, который минуту назад держал пистолет у подбородка. Ты знаешь, куда попадают души самоубийц?
— И зачем ты меня остановил, если все равно моя душа попала бы в ад?
— Попала бы, но без моего посредничества. И что мне тогда за выгоду?
Вспомнив о пистолете, Эдем вернулся в ванную, забрал его из изразца у унитаза и поставил на предохранитель. Положил на стол рядом с картами. Саатчи с любопытством наблюдал.
— Я не заключаю невыгодных сделок, даже с джиннами. Если ты умеешь видеть будущее, то должен это понять, — заявил Эдем.
— Ближайшее будущее. Но пока ты перестанешь вести торг, человечество уже успеет отрицать теорию Эйнштейна и найдет внеземную цивилизацию.
Эдем принялся листать роман, делая вид, что ему неинтересно.
— Вот он согласился на сделку ради большой вещи, — кивнул Саатчи на книгу.
— Ради большой вещи на 150 страниц? Уже могли бы предложить хотя бы Улисса.
— К сожалению, «Улисс» случился без нашего участия.
Саатчи принялся разминать пальцы, отчего в комнате захрустело так, будто кто-то бродит по осеннему лесу.
— Ладно. Эксклюзивное предложение: жизнь в теле другого человека.
Эдем оторвался от книги.
— Ты контролируешь его тело, его память, и делаешь то, чего не мог бы сделать в своем. И ложечка черной икры на этой порции суши — человек, чье место ты займешь, может обладать огромными возможностями. Властью, богатством, славой, харизмой или такой степенью сексуальности, что ни одна женщина не сможет отказать. А может, у тебя нестандартные фантазии на этот счет. Оказаться в теле самого сильного футболиста и почувствовать, как ноги сами ведут игру, как мяч, покоренный твоей воле, летит в угол ворот, а трибуны ревут. Стать хирургом и за операционным столом понять, что сложный механизм человеческого тела для тебя — развернутая книга, и хитрая операция дается тебе без всяких усилий… О чем ты мечтал в детстве?
Эдем отвернулся к книжной полке и принялся переставлять книги по размеру: от грубейших до карманных.
— Чтобы родители гордились мной.
Саатчи набрал воздух для следующего спича, но после ответа Эдема так и замер с разинутым ртом.
— А технически? — спросил Эдем. Он выставил все как следует, но не оборачивался к зеркалу, продолжая поглаживать подушечками пальцев корешки книг.
— Технически… — белки глаз Саатчи посветлели. — Насчет памяти: достаточно будет захотеть что-нибудь вспомнить, как чужое знание сразу же придет. Если же говорить о характере — это как кофе со сливками. Твой характер и модель поведения — это кофе, а аватара — сливки. Отделить их уже нельзя, но кофе — всегда основа. Если ты совершишь что-то такое, что не согласуется с характером и принципами этого человека, вернувшись в свой ум, он решит, что вчера его обмарило, что он дал слабину или что-то похожее. Но твои собственные воспоминания не останутся в ее голове — об этом можешь не беспокоиться. Захочешь дать аватару больше воли — выпей чего-нибудь покрепче, но даже тогда у него нет решающего контроля над тобой. Бонус к этому предложению — техническое обслуживание. Будут вопросы — найди зеркало и позови меня.
— Сколько времени я смогу провести в чужом теле? — в обороне Эдема расползалась трещина.
— Один человек — один день.
— Один день — это ничто. Смысл был бы, если бы речь шла о году.
— Год в чужом теле? Да ты снова схватишься за пистолет!
— Ты сам знаешь, что это плохое соглашение, — заявил Эдем и пошел на кухню. Ему не помешал бы кофе и, поскольку самоубийство не удалось, что-нибудь перехватить. Найдя только растворимую, Эдем выключил электрочайника и почувствовал себя участником театра абсурда, который пытается противостоять окружающему его хаосу с
