Истра неподалеку от поселка Сибирский.
Игнат сделал очередной заброс спиннинга. Приманка перелетела почти всю гладь реки. В этот раз получилось попасть точно под самый берег. Обрадовано хмыкнув, Игнат принялся вращать ручку катушки, копируя проводку бывалого рыбака из просмотренного вчера видео.
Телефон в кармане ожил, громко проигрывая совсем неуместную здесь, на берегу, мелодию. Испуганно шарахнулась в сторону порхавшая у самого кончика спиннинга стрекоза. Леска резко натянулась, кончик спиннинга изогнулся.
— Подруга, я на рыбалке, — сказал Игнат, поднеся телефон к уху и заставив его умолкнуть. — И ты меня сглазила. Сразу понятно, что ведьма. Каждый раз, когда ты звонишь, я цепляю крючки за корягу. Ты хоть представляешь, сколько стоит этот воблер? С каких пор ты встаешь в такую рань?
— Я только что приехала, — сказала Жанна. — Думала, ты у себя. Хотела пригласить на чашечку кофе.
— И что привело тебя к нам утром?
— Вернулась из глуши, в которой пряталась от нас Арбатская. Там обнаружили ее тайник. Меня вызывали проверить его на предмет сюрпризов.
Прижав телефон плечом, Игнат водил из стороны в сторону кончиком спиннинга, пытаясь избавиться от зацепа.
— Нашли все-таки? — сказал он.
— Нашли. Но не мы, а внучка. Соплюшка приезжала за своим наследством. Оказалось, что у Арбатской был еще один погреб. Я осмотрела его. Там такие отводящие чары стояли, что его и сейчас, после распечатывания тайника, заметить непросто. Все же, старуха была большим мастером.
— И что в тайнике?
— Сундук. Ведьмочка не стала его забирать, выгребла лишь содержимое. Наши ночью вскрыли багажник ее машины, поверхностно все осмотрели. Стандартный ведьминский набор, куча разных мешочков с ингредиентами. Любопытно было бы в них покопаться. Эти придурки, между прочим, хотели все это утащить. Ограбить ведьму! Решиться на такое могут только полные отморозки. Даже не пытались проверить, какие чары оставила Арбатская на своем наследстве! Я им сказала, что если после ограбления у них что-нибудь почернеет и отвалится, обратно я приделать не смогу. Одумались.
— Надолго ты к нам?
— Хочу взглянуть на отчеты наблюдения по этой ведьмочке. Но для этого нужно получить разрешение начальства. Часиков в девять попробую позвонить боссу. Ты долго там еще собираешься комаров кормить?
— Через полчаса появлюсь, — сказал Игнат. — Как только достану этот треклятый воблер. Будь другом, сделай мне пока десяток бутербродов. А то я с собой ничего пожрать не взял.
Игнат спрятал телефон и принялся снимать одежду.
1.
— Плохо себя чувствуешь?
Воздух из раскрытого окна холодил влажную от пота кожу. Максим лежал между бетонной стеной и женским телом, которые создавали приятный контраст температур.
— Со мной все хорошо. Просто, нет настроения, — сказала Алиса.
Ее голова была около плеча Максима.
— Это из-за Анжелы?
Девушка ответила не сразу.
— И из-за нее тоже, — сказала она.
— Не думай о ней. У нее что-то в голове переклинило. Она безобидная.
Максим провел ладонью по волосам Алисы. Погладил их, а заодно отодвинул прядь, которая щекотала ему лицо.
— Меня сейчас больше другое волнует.
— И что же?
— Хотелось бы не отвечать, но я же обещала тебе быть честной. Скажу. Я размышляю о том, что может означать наш сегодняшний поход по магазинам.
— С этим-то, что не так?
Лампы на люстре не горели. Включен лишь торшер. Тихими щелчками отсчитывала время секундная стрелка на настенных часах.
— Я и пытаюсь в этом разобраться. Представляешь, меня тут вдруг совесть замучила.
— Причина?
— Причина — та куча шмоток, что ты мне накупил сегодня. Пытаюсь понять, зачем ты это сделал и что хотел этим мне сказать.
— Странный вопрос. А ответ "мне просто приятно было это сделать" тебя не устраивает?
— Это один из вариантов, — сказала Алиса. — Но почему именно одежда и почему так много? Сколько ты потратил на меня?
— Не знаю. Не подсчитывал.
— А я прикинула. Моя мама за месяц столько не зарабатывает. А ты, блин, взял и спустил эти деньги на девчонку, с которой знаком несколько месяцев и пару раз переспал.
— И что с того?
— Вот я и думаю об этом. Зачем ты так поступил, и к чему это меня обязывает.
Взгляд Максима скользил по похожей на паутину сеточке трещин, что украшала потолок.
— А почему это должно к чему-то обязывать? Все же, у женщин мозг работает как-то иначе. Не понимаю вашей логики.
— Все ты понимаешь.
— Нет, правда, мне не ясно из-за чего ты так загрузилась, — сказал Максим.
— Из-за всего вот этого.
Алиса подняла с пола свои новые трусики и потрясла ими в вытянутой вверх руке.
Максим дернул плечом; только одним: приводить в движение второе не решился, опасаясь столкнуть девушку на пол.
— И что? Что в этом такого? Вот скажи, когда я заказывал пиццу, ты же не грузилась этой ерундой?
Этот довод Максим приготовил заранее, готовясь к подобному разговору.
— Ну, ты сравнил.
— А чем отличается пицца от вот этого? — спросил Максим, коснувшись пальцем трусиков, заставив их вновь раскачиваться. — За нее я тоже заплатил... сколько-то, не помню. Тебя же это не напрягло? Вот если ты поделишься со мной пластинкой жевательной резинки — меня это к чему-то обяжет?
— Брендовые шмотки — не жевательная резинка.
— А чем отличаются?
— Ценой.
Алиса расслабила пальцы, позволив трусам упасть на пол.
— Ладно. Согласен. Давай, тогда, определим сумму. При какой стоимости подарка положено чувствовать себя обязанным? Или есть какое-то правило, что еду покупать можно, а одежду нет?
— Пытаешься меня запутать? — сказала девушка.
— Нет. Оправдываюсь. Начинаю чувствовать себя в чем-то виноватым. Словно совершил что-то гадкое. Вот ведь как бывает, пытаешься, как лучше...
— А получается как всегда. Но почему одежда, можешь объяснить?
— Могу, — сказал Максим. — Запросто! Ты — красивая. Твое белье — нет. У меня возникало ощущение диссонанса. Вот я и решил это исправить.
— Исправил?
— Да. Новое белье смотрится на тебе обалденно! — сказал Максим.
— А все остальное?
— Ты про остальную одежду? Вот тут есть небольшое затруднение. У меня слабость только к красивому белью. В остальных женских вещах я не разбираюсь совершенно.
Алиса запрокинула голову, пытаясь посмотреть на лицо Максима.
— А чем же
