class="p1"> Когда все кольца встали на свои места, тревожная сирена смолкла. На миг мистеру Портеру показалось, что весь дом облегченно дрогнул и качнулся, замерев. Нет, это все еще последствия того, что с ним сделали…
Он крутанул штурвал и потянул дверь на себя.
- Будь на месте… Будь на месте…- с замиранием сердца прошептал он.
Машина была здесь, стояла там, где он ее и оставил. Они не смогли открыть сейф! Нужно будет отправить благодарственное письмо в «Бортром и Локк. Несгораемые шкафы»!
Мистер Портер с облегчением рассмеялся. После чего уж было взялся на ручку, чтобы вновь запереть дверь, но что-то его остановило.
- Я проверю прямо сейчас,- сказал он и вытащил из волос оба ключа.
Затаив дыхание, мистер Портер вставил ключи в замочные скважины и повернул их. После чего надавил на рычаг…
Машина осталась безучастной. Словно ее и не включили. Горькая догадка начала формироваться в голове: все повторялось… То же, что и двадцать лет назад, когда он, не совладав с Машиной, выбросил ее на свалку братьев Кирби.
- Давай же! Работай!- со смесью ужаса и отчаяния воскликнул господин управляющий банка, и вернул рычаг в исходное положение. Снова на него нажал, после чего провел данную манипуляцию еще раз и еще…
- Ну же!- Голос сорвался на крик, мистер Портер дернул рычаг снова и… и тот отломался. Ручка осталась у него в руке.
Он замер, пораженно глядя на то, что сделал. И вдруг понял, что с его рукой что-то не так. Она была покрыта чем-то коричневым, напоминающим ржавчину. Мистер Портер недоуменно провел пальцем по собственной ладони, провел по краю отломавшегося рычага. Его палец также окрасился коричневым, скол рычага чуть раскрошился.
Он осторожно поднес палец к носу и понюхал. Нет, это не ржавчина. Осмелившись, он лизнул палец и обомлел…
- Шоколад?
Ужасная догадка посетила мистера Портера. Он провел пальцем по Машине, царапнул ее ногтем. Острый край ногтя проделал в корпусе Машины узенькую борозду.
- Шоколад?!
И тут мистер Портер все понял. Он вырвал ключи из Машины – на них также был шоколад.
- Нет-нет-нет,- взвыл он.- Только не это!
В Машине появилась трещина, она поползла от замочных скважин, увеличиваясь и разветвляясь. Куски корпуса Машины – тонкие и хрупкие – стали отламываться и проваливаться внутрь, обнажая… пустоту.
Вся Машина, которая стояла в сейф-комнате, ее стенки, ее трубы и шестерни, даже заклепки и миленькая витиеватая табличка с названием «Риверриробб»… все было сделано из шоколада.
Мистер Портер почувствовал, как от ярости и ненависти вперемешку с негодованием и недоумением, его сердце исступленно заколотилось. От неверия в происходящее у него перехватило дыхание.
Мистер Портер до боли в ладонях сжал в руках бесполезные ключи, и в его легких родился самый отчаянный, самый безумный крик, который когда-либо слышали в Сонн:
- Фииииииш!
***
5 часов 30 минут (вечера).
Бастерс висел на люстре и скулил на одной ноте. Его пальцы в перчатках соскальзывали, люстра в любой момент грозила оборваться, а внизу ждали крысы…
Пожилой дворецкий и сам не ожидал от себя подобной прыти, но, когда одна из крыс вгрызлась своими зубами в кочергу, которой он пытался отмахиваться, старик понял, что угодил в настоящий кошмар. Одним движением он запрыгнул на диван, а с него взмыл под потолок, где и зацепился пальцами за витые цветочные вензеля люстры. Крысы, меж тем, задрав головы, принялись обсуждать, как именно его съедят…
Кажется, он сходил с ума, но эти крысы действительно говорили! Они обступили его, как приютские сироты черствую краюху хлеба, а одна даже демонстративно облизывалась.
- Хватит дергаться, старикашка, мы все равно обгрызем твои пяточки…
- Вместе с ботиночками…
- Это полироль для обуви «Лайонелл» или «Вакса Брюгга»? Просто я больше люблю «Лайонелл»: «Вакса Брюгга» – еще та гадость…
- Ням-ням… Иди к нам…
- Мы тебя не обидим, старикашка, мы быстренько тебя сгрызем, даже почувствовать ничего не успеешь…
Дворецкий завыл:
- Ми… мистер Раааатц! Помо… помогите…
- Он тебя не слышит…
- Да, его уже сгрызли… Твоя очередь…
В гостиной появилась еще одна крыса. Она подбежала к прочим, семеня маленькими ножками.
- Что это вы затеяли?!- возмущенно заголосил новоприбывший.
- О, мистер Каркин, хотите пару раз грызнуть его пятки?- радостно предложил один из крошечных людоедов.
- Какие еще пятки?- возмутился тот, кто пытался призвать всю эту ораву к порядку.- Какой еще г’ызнуть?! У нас дело! Вы что, забыли, ду’ачины?
- Ну, мы его так ловко загнали…- заканючили остальные.- Что, нельзя немного позабавиться?
- Нельзя! Вы что, забавниками вд’уг заделались? Нет, вы во’ишки-п’оникновенцы! Не ожидал от тебя такого, Д’ёммин. Г’емлины, я вам п’иказываю: б’осайте этого ста’икашку и все за мной. Фиш уже на месте. Бегом!
Гремлины пригорюнились.
- В следующий раз увидимся,- бросил один из них Бастерсу на прощание.
- Да, жди нас в гости!- добавил другой.- Послезавтра, к чаю!
Гремлины шумной гурьбой потопали к двери и вскоре покинули гостиную. Последнее, что услышал перепуганный до смерти дворецкий, было: «Не забывайте, что вы сейчас к’ысы! Чуть что – с’азу на четве’еньки!».
Бастерс уже испустил было вздох облегчения, но, глянув вниз, похолодел. На него глядела еще одна крыса. Она облизывалась.
- Моркри, за мной!- В дверях появилась носатая рожа гремлина по имени Дрёммин, и последняя крыса нехотя посеменила прочь.
Оставшись один, дворецкий понял, что положение, в котором он оказался – хуже не придумаешь: сам он никак не слезет вниз. Прыгать было слишком страшно.
- Помо… помогите…
Сверху начала сыпаться штукатурка, и крюк с мерзким скрипом пополз из потолка. Вскоре дворецкий так или иначе должен был оказаться на полу…
Гремлины в костюмах крыс меж тем уже были на третьем этаже. Они тащили большущую картонную коробку, обернутую кремовой бумагой и перевязанную ленточками с надписью «Сладкие сны Тикаретто» на крышке.
- Оставили ко’обку и отп’авились гоняться за каким-то ста’икашкой!- возмущался Каркин.- А что было бы, если бы кто-то ее обна’ужил?
- Мистер Каркин,- пропыхтел, оправдываясь один из гремлинов,- дворецкий на нас набрел. Мы должны были его увести подальше. Не злитесь на нас.
- Ладно-ладно,- махнул рукой Каркин.- Я не злюсь, Д’ёммин. Мы на месте. ’азво’ачивай!- велел он, когда
