Ознакомительная версия.
– Больше так меня не буди, – попросила я. (Правила она знала.) – Сколько я там проторчала?
– Где?
– Дурочку не валяй.
– А, так ты про эфир? – Дани щелкнула пальцами. – Извини, не в курсе. Не следила.
Верилось с трудом. Дани следила всегда и за всем. Я бросила взгляд на синий таймер азота, изобретение нашей социопатки, названное системой жизнеобеспечения мертвых ясновидцев, сокращенно – сижимяс. Прибор поддерживал работу моих органов, пока я блуждала далеко в эфире. При виде цифр у меня упало сердце.
– Пятьдесят семь минут. – Я потерла виски. – Ты позволила пробыть мне там почти час.
– Ага.
– Час?
– Милочка, приказы не обсуждаются. Джекс велел следить за этой темной лошадкой до последнего. Ну как, получилось?
– Не совсем.
– Короче, ты снова провалилась. Поздравляю. – Она отхлебнула эспрессо. – Поверить не могу, что ты профукала Энн Нейлор.
Вот сволочь, все-таки припомнила! Пару дней назад меня отправили на аукцион, выкупить душу, по праву принадлежащую Джексу, – Энн Нейлор, знаменитое привидение Фаррингдона. В итоге мою ставку побили.
– С Нейлор мы пролетали при любом раскладе, – возразила я. – Дидьен на нас окрысился – мама не горюй. Особенно в свете недавних событий.
– Как скажешь. Вообще, непонятно, на кой Джексу сдался призрак. – Дани покосилась на меня. – Кстати, как ты его уломала насчет уик-энда?
– Все дело в психике.
– В смысле?
– В прямом. У меня уже крыша едет от тебя и от твоих штучек-дрючек!
Дани запустила в меня пустым стаканчиком.
– И это благодарность за мои труды? Не забывай, куколка, мои штучки-дрючки требуют присмотра, иначе… Вот плюну в следующий раз и уйду на обед, а ты валяйся, пока мозги не ссохнутся.
– Все к тому и шло, – огрызнулась я.
– Ты еще поплачь тут. Не маленькая – знаешь: Джекс отдает приказы, мы подчиняемся и получаем бабло. Не нравится – вали работать к Гектору.
Занавес!
Фыркнув, Дани швырнула мне пару потрепанных кожаных сапог. Я торопливо обулась.
– А где все?
– Элиза дрыхнет. У нее случился эпизод.
Под эпизодом у нас подразумевалось нечто почти фатальное, в случае Элизы – затяжной транс.
Я покосилась на дверь мастерской:
– Ну как она?
– Поспит и будет в порядке.
– Разве Ник не должен за ней присматривать?
– Я ему звонила. Завис «У Чета» вместе с Джеком, но обещал отвезти тебя к папочке в полшестого.
«У Чета», классический бар в Нилс-Ярде, с давних пор стал нашей Меккой, единственным местом, где можно спокойно поболтать и поесть. С владельцем у нас уговор: мы даем щедрые чаевые, а он не выдает нас легионерам. Правда, чаевые обходились дороже самого обеда, но оно того стоило.
– Что-то он опаздывает, – заметила я.
– Засиделся, наверное. – Дани потянулась к телефону.
– Не надо, – отмахнулась я, убирая волосы под шляпу. – Сама доберусь.
– Поездом тебе ехать нельзя, – предупредила Дани.
– Очень даже можно.
– Если жить надоело, то конечно.
– Да ладно тебе. На эту ветку давным-давно забили. – Я поднялась. – Позавтракаем в понедельник?
– Если не заставят пахать сверхурочно. – Она глянула на часы. – Лучше поторопись, уже почти шесть.
Время и впрямь поджимало. У меня меньше десяти минут, чтобы добежать до станции. Я спешно натянула куртку и метнулась к двери, на ходу бросив «Привет, Питер» стоящему в углу призраку. Тот засиял в ответ тусклым, нерадостным светом.
Само сияние я не видела, но чувствовала. У Питера снова депрессия. Быть мертвым – занятие иногда утомительное.
Занятий у духов масса, по крайней мере в нашем секторе. Питер, к примеру, служит нам духовным помощником, если совсем точно – музой. Элиза дает ему вселиться в себя максимум на три часа в сутки с интервалами и в процессе одержимости малюет очередной шедевр. Потом я бегу на черный рынок, где втюхиваю эту мазню наивным коллекционерам. Одна беда – Питер постоянно капризничает, и картины не получаются месяцами.
Наша берлога мало способствует этике. Так бывает, когда меньшинство загоняют в подполье. Когда мир жесток. Наша задача – приспособиться. Научиться выживать и зарабатывать на хлеб. Словом, процветать в тени Вестминстерского архонта.
Моя жизнь и работа сосредоточились вокруг Севен-Дайлса. Сайен довольно своеобразно поделил город на сектора. Наш, четвертый, имеет обозначение I-4, поскольку располагается в когорте I. Он охватывает участок, начиная от колонны, стоящей неподалеку от ковент-гарденского черного рынка. Колонну украшают шесть изображений солнечных часов, давших имя всему району. Каждым сектором заправлял главарь мимов или его женский эквивалент. Вместе они составляют Потусторонний совет, который номинально руководит Синдикатом, но на деле сектора обладают полной автономией. Севен-Дайлс принадлежит к Центральной когорте, самой могущественной части Синдиката. Поэтому Джекс и обосновался тут, и мы вместе с ним. Свое жилье есть только у Ника. В его берлогу к северу от Мэрилебона мы наведываемся только в самых крайних случаях. На моей памяти за три года ЧП произошло лишь единожды, когда НКО вверх дном перевернули наш округ в поисках ясновидцев. Курьер предупредил нас за два часа до начала рейда. Чтобы замести следы и смыться, хватило и половины срока.
На улице было холодно и слякотно. Обычный мартовский вечер, не считая духов. До воцарения Сайена здесь стояли трущобы, и по сей день сонмы призраков витают вокруг колонны, стремясь отыскать новую цель. Я подозвала парочку для надежности.
Сайен твердо стоял на страже невидения. Любое упоминание о загробной жизни было под запретом. Фрэнк Уивер, следуя заветам великих инквизиторов прошлого, настроил против нас всех жителей Лондона. На улицах мы старались появляться лишь в безопасные часы – когда ночной карательный отряд отдыхал и на вахту заступали их дневные соратники. Офицеры ДКО не были ясновидцами, кроме того, в отличие от ночных товарищей, им запрещалось особо свирепствовать. По крайней мере, на людях.
Другое дело НКО. Ясновидцы в форме. Тридцать лет принудительной службы, затем эвтаназия. Чудовищный договор, но зато без малого треть века живешь спокойно. Остальным ясновидцам повезло меньше.
История Лондона – это бесконечная череда смертей, поэтому город кишмя кишит призраками. Для нас они вроде страховочной сетки. Главное – не ошибиться в выборе. Какой-нибудь бренный дух отвлечет противника на жалкие доли секунды. Если брать, то самых отъявленных и закоренелых. Оттого души злодеев пользуются таким спросом на черном рынке. Джек-потрошитель стоил бы миллионы, удайся его разыскать. Многие до сих пор уверены, что под маской Потрошителя орудовал Эдуард VII, распутник, носивший прозвище Кровавый Король. Первый ясновидец, если верить Сайену. Лично мне приятней думать, что мы были всегда.
Смеркалось. На фоне золотого заката ухмылялась бледная луна. Внизу раскинулась цитадель. В «Двух пивоварах», кислородном баре напротив, толпились невидцы, или простые смертные. На языке ясновидцев – люди, страдающие слепотой, слепцы. Те тоже не остались в долгу – окрестили нас «страдающими ясновидением».
Гнилушки – так они сами себя называли. Слово не нравилось мне категорически, от него веяло тленом и лицемерием. Можно подумать, они, а не мы общаемся с мертвыми.
Я застегнула куртку и надвинула козырек почти до бровей. Голова опущена, глаза широко открыты. Это правило я блюла свято, и к Сайену оно не имело ни малейшего отношения.
– Хотите, погадаю, мисс? Всего за канареечку. Узнайте судьбу у лучшего оракула в Лондоне. Скажу всю правду, без обмана. Не пожалейте монету бедному балаганщику, – пристал ко мне тощий мужчина в куртке под стать облику.
Давно мне не попадались балаганщики. В Центральную когорту, где собирались ясновидцы из Синдиката, они заглядывали редко. Судя по ауре, нынешний экземпляр оракулом не был, так, обычный прорицатель. И вдобавок тупой – заметь его главари мимов, плюнули бы в рожу. Я шагнула к попрошайке и схватила его за шиворот:
– Ты что, придурок, заблудился?
– Мисс, пожалуйста… Я умираю с голоду, – просипел он хриплым от обезвоживания голосом. Лицевые спазмы выдавали в нем кислородного наркомана. – Капусты нет вообще. Прошу, не выдавайте меня сборщику. Мне только…
– Убирайся отсюда, живо! – Я сунула ему в руку несколько купюр. – Чихать мне куда. Главное – проваливай! На дозу хватит. Решишь и завтра выступить, делай это в шестой когорте, но не здесь. Усек?
– Спасибо, мисс! Выручили! – Балаганщик сграбастал свои колдовские прибамбасы, включая магический шар.
Обычное стекло, не хрусталь. Дешево и сердито. В следующую секунду попрошайка уже мчался в сторону Сохо.
Бедняга. Если сразу побежит в кислородный бар, то пиши пропало. Присосется там к трубочке и будет часами вдыхать ароматизированный воздух, а после снова отправится клянчить милостыню. Кислород – единственный доступный наркотик в цитадели. Не знаю, в чем провинился балаганщик, но ему точно не позавидуешь. Может, его выгнали из Синдиката или предала семья. Выяснять я не стала. Никто бы не стал.
Ознакомительная версия.