заложило уши, взрыв разметал убийц по лестнице и привел их в смятение.
Питер шагнул за порог и, прежде чем кто-то из наемников успел прийти в себя, принялся поливать их свинцовым дождем. Трупы от такого дождя плодятся прямо на глазах.
Питер жил на четвертом – верхнем – этаже престижного клубного дома, так что нападения сверху можно было больше не опасаться. Он спускался по лестнице, методично уничтожая подосланных убийц. Те несколько раз пытались стрелять в ответ, но безуспешно. Такого рода люди начинают сильно нервничать, когда предполагаемая жертва показывает зубы и что-то идет не по плану. Самым их точным попаданием стала шальная пуля, которая слегка поцарапала его правое бедро.
Питер спустился на первый этаж, расстреляв две обоймы. Он предполагал, что следующая группа убийц может ждать его в холле, и ошибся лишь частично. Убийцы там действительно были, но оказались людьми совершенно не любопытными и не склонными следить за развитием событий, и приближающиеся звуки выстрелов отбили у них всякое желание ждать своей очереди. Они пустились наутек.
Питер отшвырнул тяжелую винтовку, взялся за пистолеты и ринулся за ними, стреляя в спины. Они выскочили на улицу, там он сумел положить еще двоих, а третий успел прыгнуть в припаркованную на крае проезжей части неприметную машину, водитель которой даже не заглушил двигатель.
Машина рванула с места, Питер несколько раз шмальнул ей вслед, с удовлетворением отметил, как разлетается на осколки заднее стекло, но снять водителя ему так и не удалось, и автомобиль с противным визгом шин свернул за угол.
– Трусы! – крикнул Питер им вслед. – Жалкие трусы!
Он рассовал пистолеты по карманам и направился домой, чтобы вызвать клининговую компанию. До входа в дом оставалось всего несколько метров, когда он услышал дикий скрежет сминаемого металла и на самой границе периферийного зрения возник потерявший управление многотонный грузовик, летящий прямо на него.
Мое обычное утро начинается со свежего кофе и свежего трупа, и это утро тоже не стало исключением.
Кофе – вот он, двойной капучино в высоком картонном стаканчике с моим небрежно начертанным именем стоит на капоте тачки. А вон и труп, валяется на асфальте, раскинув руки, а вокруг головы натекла уже целая лужа крови.
Картина маслом – престижный район, залитая солнцем улица, грузовик, воткнувшийся в стену здания, его водитель сидит на бордюре, опустив голову ниже колен. Патрульные уже отогнали зевак и натянули ленты, но у места преступления все равно не протолкнуться – судмедэксперты снуют вокруг со своими набитыми аппаратурой чемоданами, все осматривают и тщательно фотографируют, везде полно машин с мигалками и черных труповозок, коронеры снуют туда-сюда и выносят из подъезда все новые тела, как на конвейере. Для какого-нибудь гетто это привычная картина, там бойни чуть ли не каждую неделю происходят, но здесь такое в диковинку.
Мой напарник курил сигарету, держа полицейский планшет одной рукой. Он приехал минут на пять раньше меня, ведь ему не пришлось останавливаться, чтобы купить кофе нам обоим.
Я вручила ему его стакан – черный, крепкий, без сахара – и он с благодарностью кивнул.
– Сколько? – спросила я.
Он указал рукой на парня, лежащего на асфальте.
– Считая этого, девятнадцать.
– Кто он хотя бы такой?
– Питер Рейли. Кандидат в мэры города. Один из.
– Значит, у дела есть политическая подоплека?
– Не думаю, до выборов все-таки слишком далеко, а у него были не самые высокие шансы. Вот по осени нас наверняка ждет очередная волна политических убийств.
– Как обычно, – сказала я.
– Как обычно, – согласился он.
Кларку двести лет, он метачеловек и он бородат. Наверное, лучший напарник, что у меня был за все это время.
– Подожди-ка, – сказала я. – А это не тот самый Рейли…
– Тот самый, – подтвердил Кларк. – Глава этнической преступной группировки, кличка – Ирландец.
– Не очень изобретательно, – заметила я. – Учитывая, что он на самом деле ирландец.
– Таковы традиции, – объяснил Кларк. – Главного ирландца они всегда называют Ирландцем. Ну, с большой буквы. Его отец тоже был Ирландцем когда-то.
– А что случилось с его отцом?
– Нынешний Ирландец подослал к нему убийц.
– Вот этот парень? – я указала на труп.
– Ага.
– Высокие родственные отношения.
– Это тоже что-то вроде традиции, – сказал Кларк.
– Когда ты успел все это узнать? – поинтересовалась я. В городе несколько десятков этнических преступных группировок, и у каждой наверняка есть свои малоприятные обычаи.
– Я и сам наполовину ирландец, – сказал Кларк.
Я отхлебнула кофе. Кларк тоже.
– Причина смерти?
– Насколько я могу отсюда видеть, у парня проломлена голова, – сказал Кларк.
– Это я тоже вижу, – согласилась я. – А мнение судмедэксперта у тебя есть?
– Полагаю, оно на подходе, – сказал Кларк.
– А нельзя ли как-то его поторопить?
– Алан! – крикнул Кларк. – Сержант просит тебя поторопиться!
Так и я могу.
– Еще пару минут, – отозвался Алан откуда-то из-за грузовика.
– С водителем побеседовали? – спросила я.
– Да, – сказал Кларк. – Он в шоке и он не при делах.
– Тогда почему он до сих пор здесь?
– Ждет аварийного комиссара, – сказал Кларк. – Какие-то заморочки со страховкой.
– А саму машину кто-нибудь осмотрел?
– Да что там смотреть? – спросил Кларк. – Внезапный отказ тормозной системы. Такое бывает, Боб.
– И не такое бывает, – согласилась я. – Когда он последний раз проходил техобслуживание?
– На прошлой неделе. С машиной до сегодняшнего утра все было в порядке, Боб.
– Значит, это оно?
– Да, возможно.
– Пойду посмотрю поближе.
– Валяй, – согласился Кларк, погружаясь в планшет.
– Не хочешь ко мне присоединиться?
– Не-а, – сказал он. – Пока это еще не наше дело, сержант.
И мы оба искренне надеялись, что нашим оно так и не станет. Политика, организованная преступность, куча трупов в респектабельном районе, от всего этого очень дурно пахло. Но хуже всего было то, что дело наверняка станет еще одним висяком, а у отдела и так процент раскрываемости не ахти.
Я поставила свой двойной капучино обратно на капот и подошла к телу поближе, ступая аккуратно, чтобы не испачкать кроссовки. Это сложный процесс, при нашей работе шансы не вступить куда-нибудь до конца смены стремятся к нулю, но сейчас еще утро, а значит, надо приложить все усилия.
Ирландец Питер Рейли был довольно крупным мужчиной слегка за сорок. Он был не слишком похож на фотографии из его досье, которое я, конечно же, видела, но это как раз неудивительно. Люди меняются. Особенно сильно они меняются в тот момент, когда умирают.
– Сержант.
– Привет, Алан.
Наш старший судмедэксперт сделал еще один снимок, потом отложил фотоаппарат в сторону и осторожно перевернул тело.
– Вот причина смерти, – объявил
