В итоге для Синдиката осталось три Ядра. Тоже неплохо.
Когда я вернулся к столу, Люда недовольно пыталась вилкой подцепить мясо с расчленённого бедра. Несчастный нож лежал рядом, его некогда зубчатое лезвие превратилось в согнутую гладкую полоску.
— Молодец, — похвалил я её. — Но зачем ты кость порезала? Будешь есть её? И почему не умылась? Смотри на Мирославу, вон какая она…
— Не надо на меня смотреть, — выпалила Мирослава. — Ой, прости, что перебила.
— В общем… Люда, ты теперь будешь учиться этикету. А то в зверёныша превращаешься.
— Не хочу учиться, — буркнула Люда. — Пусть Бомжики учатся, они вообще ничего не умеют.
Младший возмущённо посмотрел на свою подругу, которая так легко его предала. Старший отнёсся к поступку Люды безразлично. На то он и Старший — самый мудрый среди этой троицы.
— Ну ладно, — махнул я рукой. — Делай что хочешь. Оставайся обезьяной, если тебе нравится.
— Я не обезьяна!
— Ника, у меня для тебя задание. Отойдём, — я посмотрел на секретаря. Только сейчас мне и ей принесли еду, и Ника не сводила глаз с дымящейся тарелки. Но после моего оклика она сразу же поднялась.
— Доставь это Лиангу, сегодня. Потом езжай в Брюссель, я буду там. Как поедим, отправимся в дорогу.
— Поняла, — Ника приняла Ядро, которое я вытащил из сумки.
— Отлично. Пойдём, попробуем стейк из Вожака.
— Я не обезьяна! — заявила Люда, когда я сел. — У меня нет хвоста, и волосы на лице не растут!
— Ты слышала, что люди произошли от обезьян? — я надавил ножом на мясо, и он прошёл сквозь него легко, как будто резал тёплое масло.
— Слышала, — Люда уже доела свою порцию и теперь заинтересовалась нашей едой. Первой ей в тарелку подложила кусок мяса мама. А за ней — Мирослава.
— Если можно из обезьяны стать человеком, то почему нельзя наоборот? Из человека стать обезьяной?
Я прикрыл глаза, наслаждаясь вкусом.
— Потому что люди не обезьяны! — уверенно парировала Люда.
Действительно. Это и опровергнуть сложно.
— Ты не права, — я с прищуром посмотрел на неё. — На самом деле есть много случаев, когда люди превращались в обезьяну. Но они все засекречены. Можешь спросить у моей мамы, она подтвердит.
— Он шутит, — поймав взгляд Люды, сдала меня мама.
— Ей запретили про это говорить, — я покачал головой. — Но ты можешь мне не верить. Разве ты не заметила, что у тебя волос на голове стало больше? И посмотри на руки внимательно — увидишь очень маленькие волоски. Вот они все вырастут и потемнеют.
Пока Люда что-то бормотала себе под нос и разглядывала свои запястья, я доел стейк. Он был очень вкусным, я уже позабыл, насколько великолепна хорошо приготовленная еда из Вожаков.
— Ладно, мам. Нам пора, — я отложил вилку и нож. — У меня дела в Брюсселе. А Нике надо выполнить моё задание.
— Я тоже полечу, — кивнула мама. — Девочку оставишь тут?
— Люда, ты будешь учиться у Мирославы? Или останешься обезьяной?
— Буду, — проворчала она. — Но недолго. У меня много дел, вообще-то.
— У Мирославы их ещё больше. И вообще, она ещё не согласилась тебя учить. Так что попроси нормально. Всё, мы уходим.
Попрощавшись с мамой, смущённой Мирославой, недовольной Людой, трусливым Бомжиком Младшим и молчаливым Бомжиком Старшим, я ушёл вместе с Никой.
Уже сидя в самолёте, понял, что забыл спросить Люду о её способности. Но ничего, позже узнаю. Теперь она никуда не денется. Ещё надо обследовать её в хорошей клинике. Вдруг эволюция не полностью излечила её болезнь?
В Брюссель я прилетел один. И позвонил Адель.
— Да? — она взяла трубку не сразу. И голос у неё заспанный.
— Я в Брюсселе. Еду за тобой, а потом ты мне расскажешь, как идут дела в филиале, — заговорил я, разглядывая из окна автомобиля быстро сменяющийся пейзаж.
— Вы… Владислав? Да, хорошо. Поняла. Я тогда пойду собираться.
Я уже убирал гаджет в карман, когда пришло сообщение от деда.
Где моё Ядро, сопляк?!
Я не стал отвечать. Дед прекрасно знает, что я передам ему Ядро. Но не сейчас, а позже.
* * *
Полтора часа спустя.
— Вот и весь мой доклад, — Адель смущённо закрыла папку. Мы сидели в беседке, в Ботаническом саду Брюсселя. Вокруг росли большие ярко-красные цветы, похожие на ёжиков. Пока они были в бутонах, но очень скоро распустятся.
— Ты проделала хорошую работу, — я улыбнулся. — Как тебе цветочный чай?
— Я жила тут, недалеко. Но никогда не пробовала такой. Очень вкусный.
Можно ли назвать нашу встречу свиданием? Не знаю. Но мне было приятно сидеть и болтать с Адель о всяких ненужных вещах. Я пытался заново узнать её, познакомиться поближе. Я уже признал, что Адель, сидящая передо мной, совершенно другая. Не та, которую я любил в прошлой жизни. Но и сдаваться я не намерен. Наши судьбы тесно переплетены, в этом я убеждён. И в этой жизни мы будем вместе.
Стрелки показывали семь вечера, до встречи с Чёрным оставалось чуть больше пятидесяти минут. Мы с Адель проболтали больше часа, и я не припомню, когда чувствовал себя так легко и свободно. Несмотря на то, что Адель сильно отличалась от моих воспоминаний о ней — даже её любимый цвет не чёрный, а белый, — мы с ней как будто много лет знали друг друга. Бывают ситуации, когда у тебя с человеком есть масса общих тем, но при этом разговор совершенно не клеится. Но случается, когда всё наоборот, — вы можете говорить о чём угодно и сколь угодно долго. Всё складывается само собой и так легко, что сам удивляешься.
Первое время Адель была скована, она стеснялась меня и мало говорила. Но очень скоро она расслабилась и раскрылась. Тогда-то и проявилась эта гармония — словно мы могли говорить и говорить, неважно, на какие темы.
— …на Котловане Бо нет никого сильнее её! Морозные Коты первыми получат Жидкое Ядро, я уверена. Наш Синдикат на Котловане сильно не дотягивает до Котов способностями. Особенно эта Джессика со своими морозными навыками, — горячо рассказывала Адель. — Мы с ней соревнуемся. Раз в два-три дня я зову её в Синдикат. А потом, через два-три дня, — она меня в Морозные Коты.
Я и забыл, что Джессика, которую зовут Ледяной Королевой, первые несколько месяцев находилась на Котловане Бо. Она ушла оттуда ещё до того, как я пришёл на эту гору и познакомился с Адель.
— А какой у тебя навык? — серые
