тут не быть. Просто Мия не сразу их заметила. Вернее, не сразу определила их местонахождение и не сразу поняла, что это именно кабинки лифтов, как пассажирских, так и грузовых. Чёрные зеркальные створки одного из таких подъёмников, как раз разъехались в стороны, когда от их процессии до открывшегося в стене проёма оставалось где-то метров двадцать пять.
Из нутра очень даже вместительной кабины выехало громоздкое чёрное кресло невообразимо нелепой формы со множеством разнокалиберных колёс. По своему общему виду оно походило на инвалидное кресло и на палантин — два в одном. Причём верхняя часть данного сооружения не особо-то и скрывала сидевшего в нём «инвалида», действительно похожего на инвалида с очень бледной, почти сероватой кожей, и яйцеобразной бритой головой. Не в меру тучного, бесформенного и разодетого в блестящую от однотонного стекляруса и декоративной чешуи тёмно-бордовую, почти чёрную одежду. Судя по тем золотым украшениям и цепям, что свисали с его скрытой в жирных плечах шеи и оплетали обе его руки вместе с браслетами и кольцами в немереном количестве, это явно был какой-то местный представитель из власть имущей тусовки Остиума. Тем более, что его, как и мистера Хантера, сопровождало не менее шести человек из личной охраны, не считая парочки то ли слуг, то ли секретарей в тёмных и длинных туниках особого кроя.
Белокожий толстяк, у которого оказались красные, как у альбиноса, глаза, довольно скоро поравнялся с процессией Джокера, изобразив на своём лице вполне себе искреннее подобие счастливой улыбки при виде старого доброго друга, совершенно не украсившей его заплывшее жиром лицо.
Мие в который раз стало не по себе от столь странной, если не абстрактной картинки, в том числе и от скользившего по ней взгляда незнакомца, чьих ног она так и не сумела рассмотреть (почему-то вдруг решив, что его нижняя часть тела являлась нераздельной частью «инвалидного» кресла).
— Мистер Хантер, какая приятная встреча. Хотя, где ещё вас можно встретить, как не в Уотер Тауэр? — толстяк заговорил довольно высоким голосочком с едва заметными хриплыми нотками, тут же приподняв одну из своих пухлых ручонок и весьма изящно раскрыв красивый тёмно-красный веер с необычным геометрическим рисунком из драгоценных (по большей части рубиновых и бирюзовых) камней.
— Эмериц! — воскликнул Джокер, отвечая толстяку более широкой и скалящейся улыбкой, больше похожей на звериный оскал. — Решил в коем-то веке проветрить свою жемчужную лысину? Правда, насколько я тебя знаю, для того, чтобы тебе выбраться из своего идеальной раковины, нужны весьма веские причины, граничащие буквально на грани жизни и смерти.
— Ты и сам прекрасно знаешь, какие это могут быть причины.
— Ах, да. Как я мог забыть. Новая партия живого товара с Той Стороны. Спешишь на предстоящий Аукцион?
— Ну-у… у меня же нет прямого доступа и возможностей, выбирать себе новых питомцев до начала Торгов, какими обладаешь ты, благодаря своему исключительному статусу, Хантер. Поэтому и приходится довольствоваться малым.
— В любом случае, тебе будет полезно размять свои нежные пальчики и застоявшиеся от комнатной жизни извилины, Эван. Хорошая встряска никому лишней не бывает.
Похоже, чем ближе Мия знакомилась с этим миром, тем меньше ей хотелось узнавать, что же он из себя представляет в действительности, что за люди его населяют и чем вообще тут живут. Недаром говорят, первые впечатления — самые верные.
И этот Эмериц ей совершенно не понравился. Особенно в тот момент, когда толстяк на неё посмотрел своими сальными глазёнками с плохо скрытым интересом в далеко не добродушном взгляде. Разве что не облизывался и не втягивал носом (как это когда-то делал Хантер) исходящий от неё запах.
Так что ей не просто полегчало, после того, как они с ним разминулись, и этот жутковатый лысый альбинос отправился со своей личной процессией в сторону выхода из вестибюля. Мия чуть было с шумом не выдохнула накопившийся в напряжённых лёгких горячий воздух. И, похоже, Хантер это как-то заметил, хотя и стоял всё это время к ней спиной.
— Потерпи, солнышко. Скоро уже будем дома. Тут уже осталось почти что ничего. — правда, заговорил он с ней не сразу, а где-то уже после того, как они вошли в кабину просторного чёрного лифта с зеркальными стенками, и Мия не совсем уверено заняла место рядом со своим так называемым владельцем.
Сам Джокер, к слову, встал почти по самому центру подъёмника, с необычно украшенными панелями и зеркальным сенсорным экраном, с помощью которого выбирался нужный этаж или определённое место в самой башне. Причём определить, имелись ли у неё, ко всему прочему, и подземные этажи было, просто невозможно. Тем более, если ты понятия не имел, как тут всё устроено, и что обозначали те странные символы или иероглифы на сенсорном мониторе, которые, скорей всего, реагировали именно на отпечатки пальцев мистера Хантера. Как бы там ни было, но привычных цифр или латинских букв Мия там не увидела.
Ещё один «приятный» сюрприз! Впрочем, как и все предыдущие. Как и осознание того факта, что чем глубже она продвигалась к сердцу Остиума (а она почему-то решила, что это башня и есть сердце города), тем меньше у неё оставалось шансов вернуться назад. Будто они у неё и вправду когда-то имелись…
— Дом, милый дом? — Хантер вдруг взглянул на неё и заговорчески подмигнул, тем самым продемонстрировав девушке, что он не забывал о её существовании ни на секунду. А возможно и следил за ней с помощью «глаз на затылке» или каких-то известных только ему тайных способностей. Откуда Мие было известно, что умели делать здешние жители? Ведь тот «Безумный Макс» из Пустоши как-то «дозвонился» до сотового рыжего растамана после пережитой ими аварии. Они же до сих пор не знают, как он это сделал.
— Там будет коврик с этой надписью? — она тоже попыталась пошутить в ответ, поскольку напряжение только нарастало и уже принималось ощутимо подтачивать натянутые до предела нервы. Будто здравый рассудок требовал незамедлительных объяснений происходящему, а, не получая их, начинал впадать в нарастающую панику. Ведь он до сих пор не находил для себя ничего привычного, правильного и отвечающего всем законам здравой логики.
— Там будет даже больше и на-а-амного больше чего, крошка. Уверен, тебе понравится.
Мия кое-как сдержалась, чтобы не хохотнуть в ответ.
Понравится? Ей понравится? Например, как нравилось всё это время, начиная с момента пробуждения в болтающемся, как в Кроличье Норе, автобусе?
И вдруг её сознание посетила настолько ошеломительная мысль, что девушка невольно оцепенела и даже мелко задрожала,
