тебе с ней тягаться. Только один рубец получил, а уже вон куда. К тому же, сказал же, сами виноваты, нечего лезть не знамо куда.
— Не поможешь?
— Хозяин, я понимаю, человек ты сердечный, жалостливый. Даже меня не всегда ругаешь, хотя прошлая бы хозяйка ремнем отходила. Но ведь это гибель верная. И с одним рубцом ты никому не поможешь. Ты только жизнь новую почуял, на зуб же пробовать рано. Вот подрастешь, сил наберешься, так вместе на каждую нечисть будем ходить.
Он говорил горячо, быстро. И сказав последнее, даже замолчал, будто бы сболтнув лишнее. Мне же было невероятно тяжело. Душа рвалась на куски, но я понимал, часть истины в словах беса действительно есть.
Надо становиться сильнее. И довольно быстро. К тому же, он сам говорит, что лешачиха заботится о пацане. И с ним ничего не случится, пока на улице хорошая погода. Но как же все равно сложно договариваться с совестью.
— Допустим, что так, — согласился с бесом я. — Тогда помоги с другим. Я на днях собачку одну хистом шуганул. Сказал ей «Сгинь». Ну, она и рванула. Как бы ее вернуть?
— Хозяин, — грустно ответил Григорий. — Неужели ты до сих пор не понял? Хист — это не игрушка. Порой бывает, что сделаешь наспех, в сердцах, а воротить уже ничего нельзя.
И на душе стало еще гадливее.
1. «Сквозняк» — сквозное отверстие, которое делаешь в стене для провода.
Давненько меня так не накрывало. Даже после смерти бабушки я как-то суетился, что-то делал. А тут просто два дня лежал, тупо глядя в потолок.
Не знаю, что послужило тому причиной. Осознание, что хист совсем не подарок, а скорее бомба с отложенным действием? Наверное, да.
А еще меня мучила совесть. За то, что я сделал и за то, чего сделать не мог. Второе даже волновало больше всего. Шестилетний мальчишка, который сейчас тусовался с нечистью где-то в лесу, не шел из головы. И вместе с тем я понимал — отправиться туда равносильно тому, чтобы броситься под колеса грузовика. Даже будь у меня в руках АК, а не один небольшой нож.
Зато с неожиданной стороны проявил себя бес. Любой, кто хоть сколько-то разбирается в людях, скажет вам: «Чтобы лучше узнать кого-то, нужно поместить его в стрессовую ситуацию». Потому что накидывать себе пуху и «рисоваться» довольно легко. Важны лишь конкретные действия.
Не знаю, как это сделал Григорий, но он словно почувствовал мое состояние. В первое же утро он вернулся и отчитался, что Анжелика Никифоровна спала, как убитая. Без снов и переживаний. И пообещал, что довольно скоро она забудет о своем Леопольде.
А еще бес готовил, хотя и уверял, что не умеет и не станет подобным заниматься. Да, не шедевры мишленовской кухни, а довольно простые блюда: яичницу, макароны с сосисками, гречку с тушенкой, даже разок пожарил купленные мною котлеты. И еще учил всяким премудростям. К примеру, что яичницу непременно надо жарить на сливочном масле, а не на растительном. Тогда она точно не пригорит и будет вкуснее.
На третий день я встал, умылся и позвонил на работу, сказав, что выйду. Понял, что нельзя страдать вечно, да и ничего этим я решительно не добьюсь. Надо ставить цель и добиваться ее. Что я хочу — спасти пацана! Как этого добиться? Усилить хист. Или хотя бы немного сродниться с ним и понять, как и что работает.
А лучшее, что можно придумать — заняться каким-либо делом. Понятно, если бы здесь было как в компьютерной игре, когда берешь задание в песочнице и выполняешь, стало бы легче. Но я решил, что путешествие по городу и занятие доставкой — хорошее занятие для наблюдения. Когда-то так я получил хист. И, к слову, впервые увидел рубежника. Может, еще что удастся заметить?
Зойка не просто обрадовалась, когда я вернулся, а словно родного брата встретила после долгой разлуки. Разве что только в десны целоваться не полезла. Хорошо, согласен, не совсем брата. Странно это все, я был категорически уверен, что «придержал» хист.
Все объяснилось просто. Анзор отработал день, а на второй не вышел. То ли забыл, то ли случилось что-то еще. В итоге пока Зойка нашла человека, часть заказов ей пришлось развозить самой. Даже боюсь представить, что будет с Анзором, когда он объявится. Обрезание покажется нашему другу — приятным массажем.
Мне в этот момент молчать в тряпочку и ждать удобного случая. Зоя и так на взводе. И говорить подобное именно сейчас — верх безрассудства. Но меня будто что-то переклинило.
— Зоя, я уволюсь через две недели.
Она посмотрела на меня внимательно, словно увидела в первый раз. Или как на насекомое, которое вдруг вытащило из-за спины крылья и взлетело.
— Ты изменился. Прошлый Матвей восемь раз повторил бы «наверное» и сказал не «через две», а «пару» или «несколько». Что-то случилось?
— Да, жизненные обстоятельства изменились, — сказал я. — Решил начать жизнь с чистого листа.
— Матвей, ты специально так делаешь? — улыбнулась она. — Знаешь, что женщинам нравятся загадочные мужчины?
— Нет, просто говорю то, что говорю. В деньгах я теперь не особо нуждаюсь, да и работа другая нарисовалась. Скажем так, с перспективами роста.
— Матвей, вообще, это не в моих правилах, — она зашептала, опять начав накручивать локон на палец. — Но я могу повысить тебе зарплату на тридцать процентов. Если ты, конечно, никому не скажешь.
— Зоя, дело не в деньгах, — ответил я. — Я просто хотел тебя предупредить, чтобы ты нашла замену заранее.
— Жаль, — сказала она, и я даже почувствовал искренность в ее словах. — Кстати, помнишь правило, что на работе нельзя заводить никакие отношения?
Конечно. Два месяца назад двух наших официантов Никиту и Ксюху чаевых за это лишили. Самое обидное то, что спустя месяц они и так разбежались. Поэтому я кивнул.
— Ну так вот, через две недели ты спокойно сможешь пригласить меня куда-нибудь.
— Ага, в парк Монрепо, сладкой ваты за сто пятьдесят рублей поесть, — хмыкнул я.
— Почему бы и нет, — не поняла подколки Зоя и ушла заниматься своими делами.
И оставила меня в полном недоумении. Я даже чувствовал некий подвох. Наша Пересменщица не просто симпатичная девчонка, а вполне красивая девушка, да еще довольно успешная.
И дело не в
