– они уже поднялись на крыльцо. Раньше здесь располагалась какая-то арт-студия, где устраивали игровые шоу и мини-спектакли для дошколят. Женьку на них ни разу не водили, целый год он восстанавливался после травмы, а до этого был еще слишком мал. Узнав накануне о том, что идет в театр, Женька запрыгал от радости, будто и не был прикован к инвалидному креслу два месяца назад.
В узковатом, но длинном тамбуре стояла небольшая очередь из мам с детьми. Возле распахнутых двустворчатых дверей контролер проверял билеты. Тильда достала смартфон и открыла файл с билетами, купленными через интернет. Немолодой полноватый мужчина в темно-бордовом костюме с золотой оторочкой скользнул по экрану равнодушным взглядом, поприветствовал их дежурным тоном и предложил пройти в гардероб. «Козельский» значилось на его бейджике, а имя и отчество Тильда не успела прочитать.
Освещение в фойе показалось немного тусклым и неровным, но старинные люстры с настоящими свечами привели Тильду в восторг. Справа находился бар, а слева – гардероб. Женька заметил витрины с куклами, стоявшие вдоль стен, и потянул ее к ним, как только они сняли верхнюю одежду и отдали гардеробщице, получив взамен номерки в виде крутобоких паучков из черного блестящего пластика. Передние лапки игрушечных насекомых соединялись под круглым телом, образовывая подобие крючка. Тильда хотела убрать номерки в свою сумочку, но Женька не пожелал отдавать свой, так и ходил с ним, зажав в кулаке.
Куклы в витринах выглядели как живые: глаза, волосы, кожа, шерсть – все казалось натуральным. Это были сказочные персонажи: Баба-Яга с метлой в руках и в ступе, носатая, сутулая, в пестром платочке с узлом на макушке; Кощей с длинным и худым синюшным лицом, в короне, плаще и с кривым мечом в костяной руке, зеленокожие кикиморы, похожие на косматых лягушек, длинноволосые русалки с печальными глазами, летучие мыши с клыкастыми пастями, трехголовые драконы с огромными крыльями, лешие, упыри и прочая нечисть – чем дальше, тем страшнее. Тильда вдруг поняла, что среди всего этого сказочного многообразия нет ни храбрых молодцев, ни могучих богатырей, ни их быстроногих скакунов, ни красных девиц в теремах, ни жар-птиц на золотых яблонях, вообще ничего светлого и доброго.
Но Женьке нравилось. Он таращился на витрины во все глаза. Видно, что куклы его пугали, но он храбрился. Тильда попробовала отвлечь его газировкой и попкорном, но весь ассортимент напитков в кафетерии при взгляде на него вызывал отвращение: цветом и консистенцией напитки походили на кровь, слизь или грязь, а попкорн выглядел, как тугие клубочки пыли. И хотя все дети вокруг с явным удовольствием уплетали эти жуткие лакомства, Тильда не стала ничего покупать Женьке, пообещав зайти с ним после спектакля в «нормальное кафе». Брат насупился, начал спорить и даже выдавил две слезинки.
– Ну, посмотри, какое тут все ужасное! – попыталась урезонить его Тильда. – Сплошная отрава!
– Тогда почему никто не отравляется? – возразил он, показывая пальцем на мальчика, поедавшего синевато-пепельную сахарную вату. – Хочу это!
– А ты видел его язык? Он стал грязным, и таким останется! В него навсегда въелась краска.
– Ты врешь! Так не бывает! Он потом отмоется!
– Язык не испачкается! – За спиной Тильды послышался приятный женский голос.
Она обернулась. Светловолосая женщина в красном обтягивающем комбинезоне (слишком обтягивающем для детского театра, по мнению Тильды) подошла к ним, приветливо улыбаясь, с точно таким же ватным коконом на палочке, который они только что обсуждали.
– Бери, не слушай маму! Она уже забыла, как сама была маленькой. – Женщина протянула вату Женьке.
Тильду бросило в жар от такой наглости.
– Ничего нельзя брать у посторонних! – резко сказала она брату и, повернувшись к незнакомке в красном, выпалила: – Я ему не мама, а старшая сестра, и отлично помню себя маленькой! В детстве мама всегда выбирала для меня продукты без красителей. А это… это все вредно!
– Вредно? – Тонкие брови женщины изящно изогнулись над узкими, красивой формы, зелеными глазами. – Но откуда взяться красителям в сумеречном тумане из низин лукоморского леса?
– Чего? Какого-какого леса? – Тильда не сразу сообразила, о чем речь, но потом оценила шутку незнакомки и немного смягчилась.
Женщина крутанула трубочку, зажатую между пальцев, демонстрируя продукт со всех сторон.
– Взгляните только: это кусочек абсолютно натурального тумана, взбитый с сахаром до густоты, красителей в его составе точно нет!
Женька уже требовательно протягивал к угощению свои ручонки. В правой был зажат паучок-номерок.
– Ой, что там у тебя? – Женщина присела рядом с Женькой и вручила-таки ему ватный кокон, покачивающийся на длинной пластиковой трубочке.
Довольный Женька с готовностью выставил перед ней открытую ладошку, на которой лежал черный паучок с двумя цифрами на спине.
– Ах, я знаю таких паучков! – Женщина с загадочным видом принялась водить указательным пальцем по глянцевым выпуклостям игрушечного насекомого. Ноготь на пальце поблескивал темно-зеленым лаком. – Скажу тебе по секрету: они волшебные!
– Да?! – ошеломленный Женька выпучил глазенки.
– Если на них как следует подышать, они оживут! – шепнула ему на ухо незнакомка, но Тильда услышала.
– Про туман еще куда ни шло, но откровенно врать ребенку, что можно оживить игрушку – это непедагогично! – упрекнула она.
– Ну, откуда вам знать? – усмехнулась женщина, вставая. – Разве вы когда-нибудь до этого видели сказочных пауков?
Тильда только возмущенно фыркнула, и взяв Женьку за руку (за ту, в которой был злосчастный паучок, потому что в другой он держал не менее злосчастную вату), она увела его в сторону от нахалки в вульгарном наряде. Ощутив на затылке и между лопаток неприятное покалывание, Тильда оглянулась. Женщина в красном смотрела им вслед с холодной улыбкой.
Вместе с первым звонком, предупреждающим о скором начале спектакля, в сумочке завибрировал телефон. Звонила Алина, явно чем-то взволнованная.
– Привет, ты где? – поспешно выпалила она вместо привычного «Хай, зай».
– В театре, с Женькой. А что?
– Ты должна сходить со мной в тот бутик, где помогала мне платье выбирать. Мне нужно обменять его на другое. И еще шмоток кое-каких докупить.
– Ладно, но только не сегодня.
– Завтра сможешь? С утра.
– Что, так срочно?
– Мне вообще не в чем ходить! – крикнула Алина так, что у Тильды в ухе зазвенело.
– Ну да, не в чем… помню, у тебя шкаф не закрывался, аж шмотки вываливались. Их, что, моль съела?
– Мне все мало́! Я растолстела!
– О чем ты? Мы виделись позавчера. Я не заметила.
– Сама не пойму, буквально за пару дней разнесло, и теперь мне все шмотки жмут.
– Прям-таки все?
– Кроме верхней одежды и халата. А так – да, даже трусы, представь!
– Ну ты даешь! Как тебя угораздило-то?
– Не знаю, ничего такого не ела.
– Может быть, это отек? К врачу бы сходила, – с сочувствием предложила Тильда.
– Может. Но к врачу надо в чем-то пойти. А меня распирает дальше, что ни надену – тесно, аж дышать не могу.
– Да ты что? Ужас! Послушай,
