так внезапно, что шлейф залетел вперед и захлестнулся вокруг туфель.
– Нет, как это… – растерянно проговорила она. – Я так не могу.
– А я могу, что ли?
Слова Бэлы прозвучали неожиданно горько. Не успела рыжая колдунья подивиться странной интонации темноволосой, как со двора донеслось бурчанье мотора.
Волшебницы переглянулись.
– Легка на помине, – как-то нервно улыбнулась Бэла.
4. Пропажа
Вита хлопнула дверцей и, не потрудившись включить сигнализацию (ну-ка, кто рискнет угнать машину, припаркованную под самой стеной колдовского замка, находящегося в иной реальности?), взбежала по мокрым от первого октябрьского дождя ступенькам. В замке было по-особому тихо: отпрыск Фаи вместе со своим отцом отправились к бабушке. Быстрые шаги Виты, гулко звучащие в узком пространстве коридора, не помешали ей вычленить звуки голосов, раздававшиеся в столовой. Вечно Файка жрет, возникла досадная мысль. И не полнеет – еще досаднее.
Второй голос принадлежал Бэле Айанур, давней приятельнице Фаи. Обе колдуньи вместо того, чтобы приветливо пялиться на подругу, сосредоточенно разглядывали носки своих туфель. Вита в первый момент тоже машинально присмотрелась – туфли как туфли, не грязные, не исцарапанные, не остромодные. В общем, смотреть особо не на что.
Фаирата вдруг бросилась ей на шею:
– Витка, стерва! – в голосе ее слышались слезы. – За что я только тебя люблю? Ты украла мои драгоценности, сманила моего змея, разрушила мой замок, соблазнила моего бога…
Формально Фая была права. Синий перстень Тюремщика Флифа и волшебные серьги, носимые Витой, когда-то были фамильными сокровищами рыжей колдуньи, давным-давно утерянными. В свое первое появление в Хешширамане Вита случайно их раскопала, и теперь с этим ничего нельзя было поделать, потому что если попытаться отобрать драгоценности у их очередного владельца силой, они потеряли бы магические свойства на тринадцать лет, а на такую жертву Фаирата пойти не могла. Аррхх, который жил в семье Фаи с незапамятных времен и помогал потомственным колдуньям в их ремесле, узнав Виту, отдал ей свою преданность и с тех пор держал ее сторону во всех ее разногласиях с Фаей, к счастью, редких. И замок пять лет назад пришлось отстраивать с нуля, потому что из-за Виты его штурмовали. А о Хешшкоре что и говорить…
– Ну ладно, ладно, – Вита смущенно отстранилась, и вовремя: рукав пиджака уже начал намокать. – Что это на тебя нашло?
Не дожидаясь приглашения, она села к столу и наложила себе в тарелку тарталеток и пирожков. Ничего, от Файки не убудет: кухарили у нее, равно как и убирались, бесплотные духи, для которых труд был единственным способом отвлечься от неприкаянности существования, а посему не оплачивался и вообще не осознавался как услуга.
– Я, собственно, по делу, – утолив голод, сообщила Вита, отваливаясь от стола.
Мягкое кресло без звука приняло тренированное тело, ловко скрытое от подозрительных глаз изящным серо-голубым костюмом с обманчиво легкомысленной кружевной отделкой и донельзя женственной длинной юбкой, в которой имелся глубокий разрез, дабы, не тратя время на переодевание, со всем возможным удобством засветить ногой в чью-нибудь челюсть. Таились в этом костюме и другие сюрпризы.
– Что за дело? – язвительно осведомилась Фаирата, пришедшая в себя, пока Вита насыщалась. – Небось, Хешшкора вызвать?
– Дался вам этот Хешшкор, – дернула плечом Вита. – Все гораздо прозаичнее. Я тут делаю заказик для Энтелены Деадаргана, кое-какой препарат синтезирую, должна была к шабашу успеть. Ну и не успеваю. Сначала семинары с зарубежными учеными, а теперь выясняется, что сегодня вечером я должна вылететь на проклятую конференцию по биологически активным веществам…
– По потенциальным колдовским зельям? – заинтересованно переспросила Бэла.
– Можно сказать и так, – Вита махнула рукой. – Это неважно. А важно то, что придется Энтелене подождать. Вот и передайте ей.
– Насколько я знаю эту деваху, – покачала головой Фаирата, – она будет весьма недовольна и поднимет вопрос о неустойке.
– Как поднимет, так и снимет. Господи, – при этом обращении, вырвавшемся у Виты, Бэла иронично сощурилась, – ну почему маги такие склочные люди?
– Это профессиональное, – ответила Бэла. – Тихоня может быть молящимся посвященным, но колдующим – никогда.
– Как бы то ни было, – заключила Вита, – Энтелена должна понимать, что она мне не нужна, а вот я ей… Эй, что такое?
Последнюю фразу они выкрикнули хором. Посреди залы, прямо в воздухе, появилась рваная дыра, зияющая чернотой. Она быстро расширялась, словно кто-то кромсал саму ткань мироздания зубами и когтями, и из нее хлестала непроглядная тьма. Доли секунды не прошло, а Вита уже стояла в позиции, удобной для обороны, и в одной ее руке сверкал клинок, извлеченный в мгновение ока из складок юбки, а на другой горело синим светом кольцо – перстень Тюремщика был готов к встрече с Тьмой… Вот только, несмотря на зловещее зрелище, по спине не пробегал холодок, характерный для близости Пожирателя Душ, горло не сдавливало безотчетным ужасом перед абсолютным Небытием. Сердитое блистание кольца поблекло, и камень снова стал почти обыкновенным сапфиром, только очень крупным. Вита расслабилась, но оружие не убрала. Кроме Флифа на свете есть много неприятностей помельче.
Огромная клякса Тьмы, извергнутая дырой в Ничто, стянулась в человеческую фигуру, подернулась рябью и стала плотью и одеждой. С четверенек поднялся неестественно бледный Хешшкор, его шатало.
– У вас свидание? – неуверенно хихикнула Фаирата.
Ей чуть не досталась затрещина, и спасло достоинство хозяйки лишь то, что Вита обеспокоенно уставилась на Хешшкора, а не на нее. Вита, хоть и не была волшебницей, хорошо знала, что бессмертному не так-то просто пройти в обычный подлунный мир. Как правило, для безболезненного явления требуется определенный ритуал вызова. И если уж кто-то грубо вламывается из другого пространства, рискуя серьезно нарушить целостность стенок, разграничивающих Вселенную, для этого должны найтись весьма неординарные причины. И любовное свидание уж всяко в круг подобных причин не входит.
– Что? – выкрикнула она, шестым чувством понимая, что ее мечтам о спокойной, беспроблемной жизни настал крах. – Что случилось?
Хешшкор Всемогущий был явно не в себе. Сейчас он скорее походил на перепуганного человечишку, чем на бога. Руки его тряслись, глаза безумно бегали туда-сюда, и ответить он смог только с третьей попытки:
– В… Х… Хешшвитал.
Таково было, по мнению Хешшкора, «истинное» имя Виталика.
– Проклятье, изъясняйся толковее! Что он натворил?
– Он… он… – бог глубоко вдохнул и как в омут бросился: – Пропал!
– Кретин! – заорала Вита. – Как я могла доверить свое дитя такому раздолбаю?
Фаирата в ужасе отодвинулась в уголок – видимо, ожидала грома и молний. Но Хешшкор лишь сгорбился еще сильнее.
– Куда он делся? – требовательно вопросила Вита. – Как он исчез?
– Я… я не знаю, – бессмертный, страшно сказать, чуть не плакал.
– Как это не знаешь? Разве он был не при тебе?
Хешшкор молчал, опустив голову. Вита во внезапной догадке сгребла его за ворот черной рубахи:
– Ты оставил его без присмотра, да?
– Ну… – Хешшкор попытался оправдаться. – Он же все-таки бессмертный. Я хочу сказать, что
