сначала легкому разочарованию, затем изумленному непониманию причин его жестокости, а после и основательной ненависти.
— Расскажи мне все, пожалуйста, — попросил он вдруг, вновь накрыв тыльную сторону моей ладони, сжимающей холодный металл перил своей — большой и теплой. Как тогда, за ужином.
Но на этот раз, мне не хотелось отдернуть руку. Мне почудилось, что передо мной абсолютно другой человек.
Не тот Мартин, которого я боялась и презирала одновременно. А некто, кем он мог бы быть, если бы мои первые впечатления о нем в день нашего знакомства не оказались ложными. Некто, кем любящий муж должен стать для жены. И на одно короткое мгновение мне померещилось, что стоящий передо мной человек надеется стать именно тем Мартином Никсом, за которого я когда-то согласилась выйти замуж. И была жестоко обманута в своем доверии…
И я рассказала.
Как однажды, увидев меня выходящую из консерватории с большой папкой нот под мышкой, Мартин предложил помочь мне. И с тех пор он каждый день ждал меня в одно и то же время у дверей.
А я ждала, что увижу его, спускаясь по мраморным ступеням старинного здания по завершении любимых занятий музыкой и предвкушая нашу очередную встречу.
Я до сих пор никак не могла понять, почему Мартин так изменился потом. Почему он поначалу не давал мне проходу, ухаживал, задаривал подарками, осыпал комплиментами.
А потом… Потом делал все, чтобы доказать мне, что я никто без него. Никс будто получал истинное удовольствие от понимания, что я полностью зависима от него. От его прихотей. Все возрастающих требований, частых перемен в настроении. Он наслаждался своей властью надо мной. От того, что мы оба понимали — мне никуда деться. Некуда сбежать от него.
Я рассказала, как отлично он умел притворяться. Лгать о чувствах. Обещать несбыточное…
И как молниеносно он преобразился, как только я навсегда запечатала свою независимость невыводимым пятном штампа в паспорте.
— Пошли, — только и сказал Мартин, протянув мне вторую ладонь, когда я закончила свой горький рассказ об обманутых надеждах.
Я немного помедлила, отстранено любуясь этим жестом, подразумевающим, что мне придется вновь довериться этому мужчине.
Нет, не ему. Другому! — со всей ясностью осознала я вдруг.
И может, вы скажете, что не стоило вторично бросаться в ту же непроглядную тьму, в которую только-только начал пробиваться слабый лучик надежды на покой, но я все же приняла его предложение. Даже не зная еще, в чем конкретно оно заключается.
Неуверенно вложив похолодевшие от напряжения пальцы в его горячую ладонь, я позволила лучам света засиять ярче через узкую расщелину новых надежд.
Дебора.
Спустя несколько минут мы уже мчались по широкой трассе.
Я периодически поглядывала то на спидометр, танцующий бешеную джингу, то на Мартина, воспринимающего это… никак. Казалось, он и не замечал, что нарушает все установленные им же самим нормы и границы.
Помнится, Никс без раздумий уволил бывшего водителя за то, что бедолага превысил скорость на каких-то 10 км в час! Причем на том участке дороги, где это было допустимо по правилам дорожного движения.
Но не Мартином Никсом. У мужа были свои собственные законы. Во всем. И их нарушение могло стоить подчиненным очень дорого. Как и любому, кто оказывался так или иначе причастен.
Сегодня я, не переставая, поражалась переменам в нем.
Особенно когда Мартин внезапно затормозил у большого магазина. Я еще даже вывеску не успела рассмотреть, а он уже, счастливо улыбаясь, протягивал мне руку, галантно открыв дверцу автомобиля с моей стороны и помогая выйти из салона.
Следующим шоком для меня стало название магазина.
«Волшебный мир музыки», — гласило оно.
Сполна насладившись моим обескураженным видом, довольный Мартин повел меня внутрь.
Чего тут только ни было! Ударные, духовые, смычковые, струнные и, конечно же, клавишные! Мы бродили между стеллажами и просто стоящими на полу инструментами, удивляясь разнообразию не только электронных и даже старинных красавцев, являющихся настоящим раритетом, но и звуковой аппаратуры, а также светового оборудования. Более двадцати видов мировых музыкальных брендов представляли здесь свой товар.
— Добро пожаловать, в волшебный мир музыки, — пользуясь игрой слов, сказала улыбчивая продавщица. — Я менеджер по продажам и могу предложить вам не только самый качественный товар, но и помогу выбрать подходящую именно вам модель. Давайте, для начала я ознакомлю вас с каталогом. У нас огромный ассортимент… — рекламировала она продукцию, но Мартин четко повел меня в отдел клавишных.
Я была как-будто во сне. В чудесном, несбыточном сне, который почему-то взял и сбылся! Так и хотелось ущипнуть себя и проверить, не сплю ли я.
— Ну же, смелее! — подстегивал меня Мартин с широкой улыбкой. — Выбирай! Любое из них сегодня может стать твоим, — провозгласил он, разведя руки в стороны и обозначая таким образом все многообразие видов фортепиано, которые здесь красовались.
Я была в полном восторге! А еще в абсолютном замешательстве. Подходила то к роялю, то к белому пианино. Подбегала к старинному огромному органу и возвращалась к электронным фортепиано… Мне нестерпимо хотелось услышать звучание каждого из них! Уловить их тонкую особенность, почувствовать особую связь именно со своим инструментом в сказочном звучании переливчатых нот.
— Я не знаю, — выдохнула я, в конце концов, восторженно озираясь. — Их тут так много!
Я все еще не верила своему счастью.
— Ладно, — понимающе улыбнулся Мартин, беря меня за плечи и разворачивая к инструментам.
Я оказалась прижата спиной к его крепкой груди. И на секунду у меня перехватило дыхание. Словно я вернулась в прошлое. В первые, самые счастливые недели наших отношений.
Как же давно это было! Когда я в последний раз испытывала такое же волнение от его близости. От аромата его парфюма, пропитанного уверенными нотками мускуса и лимонной свежестью. Кажется, лет сто назад наивная девочка Дебора так же дрожала от каждого прикосновения этого властного мужчины, умеющего дарить ласку и наслаждение.
— Я помогу, — немного хрипло прозвучал голос Мартина, когда он нагнувшись к моему виску, предложил несложный выбор, — для начала скажи, рояль или пианино?
— Пианино? — пролепетала я, пусть и не сомневалась в собственном выборе.
Но его близость лишала меня уверенности, сбивала с толку новыми ощущениями, неподвластными моему взбудораженному разуму. И ведомая неизвестной мне таинственной силой, я позволила себе слегка откинуться назад, прислонясь к твердому телу Никса, привыкшему к частым тренировкам в личном помещении спортивного зала.
Страха не было.
Он испарился. Незаметно улетучился вместе с потерянной памятью того грубого человека, каким я знала своего мужа все два года брака.
Вряд ли я когда-нибудь
