смерти для развития дара требуются значительные средства на учителей. В университетах этому не учат. Магов смерти слишком мало, чтобы для них открывали целый факультет. И кто знает, как пойдёт ваше магическое развитие, ежели вы не обретёте состоятельных и верных друзей.
— Предлагаете мне дружить с вашей семьёй со всеми вытекающими последствиями, сударыня?
— А почему нет? Подумайте. Худой мир лучше доброй ссоры. Ссоры же могут закончиться и кровью, — в словах девушке прозвучала неприкрытая угроза, а сама она окончательно преобразилась: из открывшей дверцу милой кокетки Василиса превратилась в несгибаемую леди с железными яйцами.
— Приму к сведению ваши слова, — снисходительно улыбнулся я.
— До встречи, сударь, — сказала она и постучала костяшками пальцев по перегородке, которая отделяла нас от кучера.
Тот мигом остановил карету, после чего я выбрался из неё и оказался на оживлённой улице. Видать, на всём протяжении нашего разговора мы ездили по центру города. И за это время даже дождь успел прекратиться, правда появился туман.
Так, а далеко ли отсюда Петроградский императорский университет? Оказалось, что недалеко. Об этом мне сообщил мальчишка-газетчик. Я дал ему копейку и пошел в сторону учебного заведения. Время у меня ещё было.
И пока я шёл, то переваривал диалог с Василисой. Она мне ясно дала понять, что её семейство сильно обидится, ежели я не выберу их сторону в конфликте с Астафьевыми. А если выберу, то получу деньги и поддержку. Но что же в действительности произошло между Павлом и Алексеем? Ответ на этот вопрос мне может дать Илья Макарович.
От этих мыслей меня отвлёк весёлый трезвон колокольчика, который каждый раз тревожили посетители книжного магазина. Сквозь панорамное окно на меня посмотрела большая книга с золотистыми буквами, складывающимися в название «История возникновения магии». Бывший хозяин этого тела прекрасно знал эту историю, и вот как она звучала. Пятьсот лет назад по Земле прокатилась какая-то зараза неведомая, унёсшая множество жизней. Но зато среди тех, кто поборол эту хворь, появились люди с особыми способностями. Кто-то после болезни начал огонь вызывать, кто-то стал ветром управлять, кто-то лечить, а кто-то — и вовсе мёртвых подымать из могил. Много появилось всяких способностей. Вот из этих-то живчиков в ослабевшем мире и стало формироваться новое дворянство. А те, кто имел большую начальную ступень дара, предпочитали скрещиваться с ровней, благодаря чему родилась самая что ни на есть высшая аристократия.
На сей раз в холле университета ко мне никто не подскочил, словно местного цербера предупредили о моём визите. Он только издалека глянул на меня и сразу же отвернулся.
Я без всяких проблем добрался до приёмной графа, а здесь меня встретила всё та же мерзкая старушенция. Правда, сейчас она попыталась придать своему морщинистому лицу толику дружелюбия.
— Проходите, сударь, его сиятельство вас ожидает, — почти ласково проскрипела она и указала высохшей лапкой на украшенную резьбой дверь с блестящей посеребрённой ручкой.
Я кивнул и степенно пошёл к двери, окинув быстрым взглядом приёмную. Следы моей вчерашней ярости уже пропали. Паркет и конторку заменили, а на подоконнике появился новый цветок. Оперативно.
Дверь открылась бесшумно. Однако сидящий за массивным рабочим столом худощавый старик уловил её движение и вскинул лысую голову с пигментными пятнами. На меня уставились бесцветные глаза, поселившиеся по бокам от нависшего над серыми губами ястребиного носа. Щёки графа в силу возраста и худобы ввалились внутрь, бледная кожа натянулась на скулах, а на остром подбородке болтался жалкий клинышек седых волос. Настоящий Кощей Бессмертный! Я даже попытался найти взглядом яйцо с иглой, но увидел лишь шкафы с книгами, ковёр на полу и два кресла с изогнутыми ножками.
— Вот, значится, кто накануне учинил разгром в моей приёмной, — выхолощенным, мёртвым голосом выдал граф, откинувшись на высокую спинку кресла. — Что ж, прошу, коллега.
Он указал на кресло, стоящее перед его столом. Ну я и потопал к нему, поздоровавшись на ходу:
— Добрый день, ваше сиятельство.
Тот кивнул лысой головой, отразившей свет, льющийся из окна, а затем принялся беззастенчиво рассматривать меня.
Я уселся на кресло и скользнул взглядом по его старомодному чёрному сюртуку с поднятым воротником и серебряными пуговицами.
— Как ваше имя, юноша?
— Андрей. Меня к вам послал Илья Макарович Астафьев. Он сказал, что вы вполне можете проявить милость и поведать о магии смерти. Мне, ежели честно, не очень много о ней известно.
— О ней мало кому известно… много, — едва заметно усмехнулся старик. — Из какого вы рода, Андрей?
— Не ведаю, — пожал я плечами и счёл нужным вкратце рассказать ему свою легенду.
— Хм-м, значится, потеряли память? И такое бывает, — не удивился маг смерти, сцепив на впалом животе худые, костлявые пальцы. — А какая, говорите, у вас ступень дара?
Я не говорил, но сейчас сказал:
— Третья, сударь.
— Мда-а, вам стоит поработать над манерами. Вошли без стука, да ещё и лжёте, глядя прямо мне в глаза, — граф сощурил зенки, источающие холод смерти. — Хотя, признаю, не каждый решится сказать правду о своём даре первому встречному, пусть даже и собрату по магии. Однако со мной вы можете быть откровенным.
— Обычно после таких слов и оказываешься опутанным невыгодными договорами или вообще — на улице без портков.
— Тоже верно, — снова чуть-чуть усмехнулся старик, словно забыл, как это делать. — Но мне от вас ничего не надобно. А вот я могу вам многое рассказать о магии смерти. Впрочем, сперва вам стоит послушать мою историю. Думаю, вы кое-что поймёте, услышав её.
— Я весь внимание, Владислав Иванович.
Граф встал из-за стола, заложил руки за спину и подошёл к окну. Устремил взгляд на внутренний двор университета и заговорил:
— К шестнадцати годам я лишился младшего брата, матери и отца. А уже в семнадцать у меня открылся дар мастера смерти, хотя мой отец был магом земли. И при всём при этом начальная ступень моего дара равнялась восьми. Я могу сказать с уверенностью, юноша, что и вы лишились ближайших родственников. Смерть выбрала вас, как выбрала и любого из тех, кого одарила своей магией. Мастером смерти нельзя родиться. Им можно только стать.
— А как же дети? — выдохнул я, ошарашенный словами Чернова.
— Мастера смерти не могу иметь детей, — отчеканил маг, повернувшись ко мне. — Из смерти ничего нельзя
