было, все ее украшения почти ничего не стоили. Сестра очень гордилась, что ей удалось ловко обвести вокруг пальца «принцессу-зазнайку» – так она называла Раджканью, и слова эти были переполнены злорадством. Оказалось, подруга-предательница ненавидела ее за более высокий статус, доставшийся Раджканье, по словам завистницы, «только потому, что ее мамаша померла от какой-то болезни, а папаша винил себя в том, что не успел найти хорошего врача и решил больше никогда не жениться, однако это не мешало ему пополнять свой гарем и заводить детей, но все они – и я тоже – были для него людьми третьего сорта, не относившимися к его семье».
Акбар, с алчным видом снимавший украшения с мертвой принцессы, пообещал своей сообщнице, что скоро они заживут, как господа, но только если Расма немедленно прекратит болтать, потому что в небе уже занимается рассвет, а они еще не завершили дело. «Если воины махараджи, которых он скоро отправит за нами в погоню, застанут нас с трупом его дочки, придет конец всем нашим мечтам».
Раджканье очень хотелось, чтобы именно так и случилось, но солдаты появились слишком поздно: убийцы успели замести все следы, а украшения надежно спрятали в подкладках театральных костюмов, рассчитывая на то, что, не обнаружив принцессы, преследователи не станут тратить время на тщательный осмотр, а поспешат продолжить ее поиски. Так оно и вышло: воины совсем не долго задержались у каравана, поговорили с артистами и ускакали дальше, оставив после себя густой пыльный след. По их словам выходило, что все во дворце (и отец! и Джагат!) считали принцессу развратной дурочкой, сбежавшей от знатного жениха с мужчиной низкого сословия. «Мы слыхали, что бесстыжая парочка обнималась на виду у всех гостей!» – говорили солдаты. Акбар заверил их, что беглецы даже не приближались к каравану артистов, а, когда отряд уехал, они с Расмой хохотали, как сумасшедшие, радуясь, что их план удался.
Раджканья же – то, что осталось от нее после смерти ее тела – страдала, понимая, что никто никогда не найдет ее труп и не узнает всей правды. Это казалось ей невыносимым, и желание восстановить свое доброе имя целиком захватило ее, постепенно превращаясь в жажду мести. И еще росла обида на Джагата: почему не бросился на ее поиски вместе с солдатами? Ведь любящее сердце подсказало бы, где искать, помогло бы открыть правду! Выходит, ненастоящей была его любовь, не так уж и дорожил он своей принцессой, и, наверное, вскоре найдет ей замену. А отец… тот, наоборот, слишком сильно любит ее и прекратит поиски, смирившись с выбором дочери. Он всегда желал ей счастья и однажды подумает, что не стоит искать дочь и разлучать с любимым, ведь он – великий махараджи и никогда не сможет одобрить ее брак с простолюдином. Пройдет немного времени, и отец отступится, отзовет солдат, а значит, злодеи так и останутся безнаказанными!
День за днем душа Раджканьи, как привязанная, скиталась вокруг каравана, направлявшегося к другому городу. На палящем солнце ее терзал жестокий холод. Тянуло подняться ввысь, приблизиться к светилу, чтобы согреться, но она боялась, что не сможет спуститься обратно к земле, и желание отомстить удерживало ее рядом с убийцами. Бестелесная принцесса с тоской смотрела на уплывающие облака: ей казалось, что за ними скрываются воздушные дворцы небесного города, где ее давно ждут покойные предки, и среди них – настоящая мать, которую она совсем не помнила. Раджканья знала, что обретет там тепло и любовь, но не могла покинуть землю, пока на этой земле Расма и Акбар радовались жизни за ее счет. Она молила высшие силы обрушить на караван страшную грозу, чтобы молнии испепелили злодеев, и тогда ее душа смогла бы отправиться на небеса. Иногда на горизонте сгущались тучи, и тогда ей казалось, что ее мольбы услышаны, но время шло, а тучи рассеивались, не проливая на землю даже скудного дождя.
И вот караван доплелся, наконец, до стен крупного богатого города. Расма торопила Акбара поскорее отправиться на рынок и продать драгоценности, но тот считал, что вещи из сокровищницы махараджи надо сбывать осторожно, присматриваясь к покупателям, и не целыми изделиями, а отдельными фрагментами, чтобы украшения нельзя было узнать. Для этого требовалось время, а по городу уже пронеслась весть о только что прибывших бродячих артистах: на фургонах красовалась яркая реклама театра. «Нам нужно дать несколько представлений на главной площади, чтобы не вызывать подозрения у горожан и у моих товарищей, которые не знают о том, что мы с тобой разбогатели, – объяснял Акбар нетерпеливой подельнице. – Постоим в городе несколько дней, изучим публику на рынке и присмотрим надежного скупщика. Как только выручим деньги, сбежим из театра, купим дом и поженимся».
Услышав это, Раджканья застонала от злости, а потом из нее посыпались проклятия, но, конечно же, они не достигли ушей тех, кому были предназначены. Реальный мир находился за незримой преградой: она видела и слышала его, но не могла ничего в нем изменить – ни словом, ни делом. Сгорая от жажды мести, она вцепилась Расме в лицо, пытаясь выцарапать ее бесстыжие глаза, но у той даже ресницы не всколыхнулись. Тогда несчастная принцесса выпорхнула из фургона, где обитала последние дни рядом со своими убийцами, и понеслась по чужому городу, пронзая собой тела людей, не подозревающих об этом. Она попыталась подняться в небо, но высоту набрать не удалось. Что-то не пускало ее туда, да еще толкало назад – не очень сильно, но ощутимо, приходилось сопротивляться, как при ветре. И тут ее окликнули по имени.
Раджканья так привыкла быть незаметной, что пролетела еще немного вперед и, лишь осмыслив услышанное, вернулась обратно, туда, где чей-то голос позвал ее.
Посреди рыночной площади стоял старик в белом балахоне. Седые волосы, выбившиеся из-под чалмы, свисали до плеч. Люди обходили его стороной, не касаясь, но при этом совсем на него не смотрели, будто кожей чувствовали препятствие на своем пути и сворачивали в сторону.
Старик поднял руку и поманил Раджканью, дважды шевельнув скрюченным пальцем. Она послушно подплыла ближе.
– Прости им все и иди домой, – произнес он ласково. В его глазах искрилось солнце, и нельзя было разглядеть, какого они цвета.
Раджканье показалось, что свет льется прямо из его глаз. Ошеломленная тем, что старик видит ее и говорит с ней, она не нашлась, что ответить.
– Уходи сегодня до заката, иначе твоя дверь закроется навсегда, – продолжал он.
– Они убили меня, и я хочу наказать их! – призналась Раджканья. – Как бы мне хоть на миг вернуть свою человеческую силу?
– Ты можешь получить столько силы, сколько захочешь, только попроси! – прозвучало позади
