поспишь.
—С кем?
—Сам.
О-о-о! Да мы не без чувства юмора. Это вселяет некий оптимизм. Хотя могут быть трудности перевода, язык троллей не отличается разнообразием оттенков и интонаций.
— Одеться?
Тролль задумался. Уловил-таки каплю иронии, даже скупая улыбка чуть искривила плотно сжатые губы.
— Дело твоё. А пистолет отдай, — сдержано сказал ночной гость, и ко мне протянулась рука, похожая на совковую лопату. «Счаз! Разбежался! — подумал я. — Да в этой лапе мой верный пистолет сгинет, как муха в пасти росянки».
—Ты от кого такой бред слышал, что Стрельцов добровольно оружие направо, налево раздает? Плюнь тому в глаз! — от души посоветовал я, возмущенный беспардонностью нахала.
Лицо тролля второй раз дрогнуло то ли в улыбке, то ли в усмешке.
—Не бойся, не обижу.
—А это не так просто, — уверенно заявил я, одеваясь. — Кто меня обидит, тот сам трех дней не проживет.
—Я с добром пришел, — буркнул тролль, поглядывая в окно.
— Ну да. Среди ночи. Порадовать спешил, благодетель.
— Ехать далеко, — словно извиняясь за раннее вторжение, пояснил тролль.
— Вломился без стука, через стену, как привидение. А если бы я заикаться стал? — продолжал я бубнить уже скорее по инерции. Просто мне не нравится, что тролль нервничает. Привычно ревизовал карманы: так, сигареты взял, зажигалка тут, пистолет под мышкой, в родной кобуре, апологет, как положено, болтается на шее.
— Ну, ты ж не красна девица, по пустякам в обморок хлопаться, — пожал плечами тролль. И добавил: — Вещи все забирай, сюда не вернешься.
—В каком смысле? — возмутился я. — Ты что себе позволяешь?
Тролль успокаивающе поднял руку.
— Не так понял. Сам не захочешь. В гости едем. К хорошему человеку. Но это вторая причина. Первая вон, за окном уже маячит.
Я глянул в окно: ночная тьма нехотя уступает место предрассветному сумраку. Темные силуэты деревьев танцуют, качаясь под порывами ветра, звезды перемигиваются с юным месяцем… Неожиданно за стеклом мелькнул до боли знакомый силуэт крылатой твари, а на груди запульсировал апологет, ощутимо нагреваясь. Налитые кровью глаза одарили меня взглядом, далеким от обожания, а огромные, не влезающие в пасть, зубы плотоядно щелкнули в предвкушении добычи. Только этого не хватало! Старая знакомая. Каларатра, гарпия-убийца. Давненько не виделись. И еще столько же не видеться бы…
— Что ж ты раньше молчал? — взвыл я, хватая сумку. Слава Зиждителю, я её с вечера так и не разобрал! Как знал, что не задержусь. Я бросился к дверям, но взгляд невольно обратился к ведерку, которое сам же не так давно примостил над дверью. Вот крабий хвост! Только холодного душа мне и не хватает!
Заметив, что я нерешительно замялся у двери, тролль не стал вдаваться в подробности. Он молча схватил меня за руку и потащил к стене. Бородатый скат, он же хочет сквозь стену пройти! Вместе со мной! Только не это! Уж лучше холодный душ! Я изо всех сил уперся ногами в пол.
— Стой! Куда?!
Но тролль просто не заметил моих усилий, массивная фигура нырнула в стену, как нож в масло. Я попытался вырвать руку, но безнадежно, она словно в тиски попала, и мне осталось только, как в том анекдоте: «расслабиться и постараться получить удовольствие».
Ну и денёк начинается!
Смылись вовремя. Только я, ощущая зуд во всем теле, вывалился из стены в коридор, как в опустевшей комнате послышался звон разбитого стекла. Каларатра, не найдя мирно почивающей жертвы, разочарованно взвыла и принялась громить мебель. Вой твари взбаламутил всех собак, округа огласились заполошным лаем. Ой, что будет!
— Ложись! — дернул меня вниз тролль, а сам сунул руку в бездонный карман. Дверь содрогнулась от удара, загромыхало ведро, обливая гарпию холодной водой. Затрещали доски, дверь слетела с петель, тяжело рухнув на пол, в проеме показалась гарпия, по-собачьи отряхиваясь после душа. Налитые кровью глаза зашарили по темному коридору, пока не уставились на меня. Каларакта довольно рыкнула, я в ответ взял нечисть на мушку. Помирать, так с музыкой! Прихлопнуть её, конечно, не удастся, калибр не тот, но хоть шкуру попорчу…
Гарпия рванулась ко мне, клацая зубами, но крылья застряли в дверях, и она с возмущенным воем отлетела назад. Тролль размахнулся и бросил в гарпию пузырек, сапфиром сверкнувший в свете факела. «Во дает! — отрешенно подумал я. — Она сейчас прихлопнет нас, как мух, а он её духами забрасывает!»
Но я ошибся. "Духи" оказали на гарпию роковое действие. Флакон взорвался миллионом осколков, ярко-голубая жидкость выплеснулась на обвислую грудь, серая кожа мгновенно покрылась волдырями. Тварь взвыла, и ей стало явно не до нас: волдыри полопались, извергая зеленую слизь, пахнуло запахом тухлых яиц. Сдерживая подкативший под горло комок, я наблюдал, как жуткие язвы покрывают тело гарпии. Каларакта рухнула, как подкошенная и забилась в агонии, выдирая из пола доски. Я машинально шагнул вперед, но гарпия, несмотря на боль, рванулась ко мне в тщетной попытке добраться до горла ускользающей жертвы.
И откуда она, такая упорная, взялась на мою голову?
— Вот крабий хвост, отдохнул, называется, — пробурчал я, отступая от затихающей твари.
— Уходить пора, — дернул меня за руку тролль.
— Это да, — кивнул я, пятясь назад.
Мы ссыпались вниз, лестница протестующе заскрипела под ногами, вдогонку летели вонь и завывания гибнущей твари, придавая нам ускорение. Оленья
