его делишках. Василия такой натуральный обмен устраивал полностью. В общем, развод мало что изменил в их совместной жизни.
«Неужто по бабам шлялся, обольститель?» – съехидничала супруга. – «Или дрых где под забором спьяну?»
Последняя версия была куда ближе к истине. Лавочка в парке, считай, тот же забор. Он точно помнил, что шел домой. Помнил, как переходил дорогу, пытаясь взмахом рук остановить машины. Помнил, как споткнулся о брошенные на земле трубы и переполз их потом на четвереньках на всякий случай. Слава Богу, не свалился в разрытую для ремонта теплосетей яму и не свернул шею. А потом его, видать, совсем развезло. Вот и прикорнул где придется.
«Опять зенки залил с утра пораньше, алкаш чертов? Все мозги пропил. Когда ты уже допьешься до ящика?» – завела пилу Людмила. – «Ты, хрен моржовый, когда обещал стиралку починить? Третий день белье в тазике киснет. А ты все шляешься.»
Супруга красноречиво погрозила ему вынутой из холодильника палкой сырокопченой колбасы, поставила чайник и приступила к сооружению горки утренних бутербродов для себя любимой.
«Когда уж ты сдохнешь пиявка? Всю кровь у меня выпил,» – привычно ругалась бывшая супруга.
«Люся, не искушая меня,» – неожиданно и для самого себя в том числе шарахнул кулаком по столу Василий. – «Куплю я тебе новую стиралку, только заткнись сейчас.»
Уронившая было от мимолетного испуга чайную ложечку Людмила быстро пришла в себя и уперла руки в боки. У нее словно второе дыхание открылось: «Я тебе сейчас рявкну, сморчок. Ты у меня порявкаешь тут. Спущу с лестницы, как мешок с дерьмом. Ишь, разошелся, тунеядец.»
Не дожидаясь дальнейшего развития скандала, Василий счел за благо ретироваться от закипающей супруги и выпить где-нибудь пивка для поправки здоровья. Загвоздка была, как всегда, в деньгах. Точнее, в их отсутствии. Соображая, у кого бы можно было стрельнуть на опохмел, Василий спускался по лестнице, сунув руки в карманы. В правом приятно громыхнуло, и ладонь загребла тяжелую кучку. Не веря своим глазам, пьянчужка выгреб из кармана пригоршню новеньких, блестящих десятирублевых монет и лихорадочно пересчитал их. 180 рублей. Василий аж просиял от удовольствия. Откуда взялись монеты он не помнил, хоть убей. Но это было неважно. На пиво хватало с лихвой.
***
Люся с аппетитом, который ничто не могло испортить, умяла сложносочиненный бутерброд, состоящий из белого хлеба, колбаски, майонеза, сыра и порезанного тонкими ломтиками соленого огурчика, запила чаем из пол-литровой кружки и лакернула завтрак парой конфеток. Как же без сладенького?
Ругань с бывшим мужем Людмилу не расстроила ничуть, она была привычной ежедневной рутиной, вроде мытья унитаза. Настроение портила лишь предстоящая стирка, которую она откладывала уже три дня, понадеявшись на ненадежного супружника. Послышался звонок домофона.
«Кто там?» – спокойно осведомилась Люся.
«Доставка. «Арктика». Какой у Вас этаж?» – деловито пролаяли внизу.
«Третий,» -машинально ответила Людмила, но тут же спохватилась. – «Вы ошиблись, наверное.»
«Крупской 35, квартира 12?» – уточнил голос на том конце. – «Куприянова Людмила Марковна?»
«Да, но …»
«Дверь открывайте, а то во дворе выгрузим,» – убедительно припугнул голос.
По-прежнему пребывая в недоумении, Людмила нажала кнопку.
Через несколько минут два мужика в спец. комбинезонах с логотипом известного в городе магазина бытовой техники втащили в прихожую здоровенную коробку с надписью Bosch, сунули ей бумажку на подпись и, поинтересовавшись, где ванная комната, по хозяйски отправились туда. «Корзиночку убираем,» – распорядился один, осматривая старую машинку с водруженной на ней корзиной для грязного белья. После того, как сомлевшая под их деловитым натиском Людмила Марковна выполнила требуемое, они выдернули шнур из розетки, отсоединили шланги и шустро уволокли поломашку из квартиры. Оставшись на несколько минут одна, Людмила пробежала глазами по документам, будучи уверенной, что это какая-то ошибка и недоразумение сейчас прояснится. Технический паспорт, гарантия, товарный чек, заказ на доставку и установку. Все чин-чином, оплачено и оформлено на ее имя. Ошибки не было.
«Неужто это Васька?» – пришла в голову шальная мысль. – «Да не может быть!» Это было еще более невероятно, чем построение коммунизма в одном, отдельно взятом государстве. Но ничего другого в голову не приходило. Ведь он же обещал купить новую машинку, в конце концов. Неужто не набрехал в этот раз? Если припомнить все, что Васька ей за всю жизнь наобещал, то она уже была бы миллионершей и жила на Канарах. Треплом бывший муж был знатным.
Вернувшиеся мужики споро установили новенькую, матово поблескивающую белизной стиральную машинку и, оставив в коридоре пустую коробку и кучу упаковочного мусора, уехали.
Жизнь подарками Люсю не баловала. Всего приходилось добиваться своим горбом. Поэтому за такой сюрприз она готова была расцеловать Ваську в обе небритые щеки. Да, нет в хозяйстве вещи более полезной, чем провинившийся муж!
Однако червячок сомнения где-то глубоко ее все-таки грыз. На какие шиши, спрашивается, он делает такие покупки? Кредит ему, голодранцу, точно не дадут. Неужели есть что-то, чего она о нем не знает?
***
Рюмочная с задорным названием «Наливайка» располагалась на первом этаже обычной жилой многоэтажки по соседству с ремонтом обуви с одной стороны и аптекой с другой. Прежде здесь была обычная двухкомнатная квартира, теперь теснились узкие высокие столики, пить за которыми полагалось стоя. Что по замыслу хозяина к долгим посиделкам не располагало, а значит, выпимший клиент, нагрузившись, буянить пойдет в другое место, освободив столик для других. Работала в рюмочной только одна продавщица: Настюха или Раиса Петровна – по графику, а наливали только самое ходовое – водку и пиво. Закусь тоже была самая простецкая. Тем не менее, заведение не пустовало никогда. Клиентура была, в основном, не притязательна.
«Явился, не запылился!» – неласково встретила Василия Настюха. – «Выметайся, мы закрыты еще. Через полчаса приходи.»
«Настен, будь человеком. Подохну я за полчаса. Я тут в уголочке постою, мешать не буду. Плесни мне пивка, помираю.»
«Алкашня,» – скривилась Настя. Клиентов своих она не только не любила и не уважала, но даже относилась к ним с нескрываемым презрением, как к застуканным на кухонном столе тараканам. Безвредные, но противные. Но пива налила, смахнула в передник деньги и занялась своими делами.
Василий благоденствовал. Запотевшая литровая кружка пива – предел мечтаний любого страждущего была опустошена наполовину одним глотком.
«Эх, Настюха – звездюха, мужика тебе надо хорошего, чтоб не лаяла на всех с утра пораньше как собака,» – добродушно заметил Василий, полечившись.
«Хорошего?» – взъелась продавщица. – «Это какого же? Алкаша, бездельника, маменького сынка, халявщика? Других то ведь нет.»
«Ну зачем же сразу маменького сынка? Тебе вот военный подойдет, чтоб держал тебя в строгости или студентик какой, на крайний
