последний миг сумел все же увернуться и отбежал в сторону, прыгая на трех лапах. Он определенно намеревался биться до самого конца, каким бы тот ни оказался. Публика начала проявлять нетерпение, призывая Ареса скорее заканчивать с этим балаганом. Сторонники Кратоса стояли с каменными лицами, смиренно ожидая неизбежного конца, который был уже близок.
Арес громко взревел и бросился в новую атаку… но тут вдруг произошло что-то странное… никто даже не понял, что именно случилось. Кратос, казалось, всего лишь отрывисто тряхнул головой, и Арес споткнулся, кувырком покатившись по истоптанной траве и забрызгивая ее алой кровью, хлещущей из разорванного горла.
Все потрясенно ахнули, и на лужайку опустилась благоговейная тишина, нарушаемая лишь хрипами и бульканьем агонизирующего Ареса, катающегося в луже собственной крови. Его лапы судорожно молотили воздух, безуспешно пытаясь убежать от Смерти. Контуры его тела на миг замерцали, стали нечеткими, но, когда затихли последние конвульсии, он все же остался собакой. В качестве Александра Свирьева он всегда ощущал себя неуютно. Ксюша не выдержала и отвернулась, прижавшись к матери.
Дождавшись, когда поверженный противник окончательно затихнет, Кратос развернулся и степенно, как и подобает истинному Вожаку, проследовал к выходу. Чувствовалось, что он здорово устал, но от немощности и подавленной обреченности, что сквозили в его поникшей фигуре еще минуту назад, не осталось и следа. Да и хромота прошла. Была ли она обманом изначально, или же Кратос сейчас просто не подавал виду, превозмогая боль, но, как бы то ни было, он ушел спокойно и гордо, как должно покидать арену победителю.
Оксана облегченно перевела дух и осторожно отстранила от себя дочь. Требовалось завершить необходимые ритуальные формальности. Сжав руки в кулаки, чтобы скрыть нервную дрожь, она зашагала в центр лужайки навстречу Арсению, который выглядел несколько растерянным и даже напуганным. Что ж, чересчур зарвавшихся молокососов иногда необходимо спускать с небес на жесткую и негостеприимную землю.
Подходя к рабочему кабинету отца, Оксана еще из приемной услышала, как он препирается со своей секретаршей:
— Отстань от меня, Ленок! Я же тебе не мальчишка, который коленку оцарапал!
— Да, вы не мальчишка, Кирилл Геннадиевич, — согласилась Лена, — но и это — не царапина!
— Вот заладила…
Оксана открыла дверь и ей открылась весьма примечательная картина. Кирилл стоял посреди кабинета в одних брюках и как раз собирался одеть рубашку, но этому мешала Лена, скакавшая вокруг него с йодным карандашом в одной руке и упаковкой пластыря в другой.
— Деда! — отпустив руку матери, Ксюшка вбежала в кабинет и буквально врезалась в старика, обхватив его тонкими ручонками и уткнувшись головой ему в живот.
— Привет, бесенок! Ай! — воспользовавшись моментом, Лена все-таки исхитрилась мазнуть его рану йодом. — Больно же!
— По-вашему, гангрена будет приятней?
— Деда, веди себя хорошо! — нравоучительно заявила Ксюха. — Не спорь с доктором!
— Доктор! Ха! — Кирилл громко хохотнул, но все же позволил секретарше обработать рану и залепить ее парой полосок пластыря. В руках любимой внучки он становился послушным и податливым как размякший на солнце пластилин.
На самом деле, ранение оказалось не таким уж и серьезным. К этому моменту две борозды, проделанные на плече Кирилла клыками Ареса, уже успели затянуться и не кровоточили. Так что Ленина суета и впрямь выглядела перестраховкой.
— Ты заставил меня здорово понервничать, — Оксана уселась в одном из кресел у стены и закинула ногу на ногу. — Такой глупой ошибки я от тебя не ожидала.
— И где же я, по-твоему, ошибся? — Кирилл повернулся к ней, застегивая рубашку. По его губам скользнула снисходительная усмешка.
— Но… то есть ты хочешь сказать, что это ранение…
— Ленок, сообрази нам что-нибудь попить, — перебил он Оксану, — а то у меня в горле совершенно пересохло.
Секретарша, будучи девушкой сообразительной, молча кивнула и бесшумно выскользнула из кабинета, плотно притворив за собой дверь.
— Та-а-ак, — протянула Оксана, поерзав в кресле, словно устраиваясь перед началом просмотра в кинотеатре, — давай-ка теперь с самого начала.
— А с самого начала мне, кстати, было отнюдь не до смеха, — недовольно проворчал Кирилл. — Свирьев всегда считался первоклассным бойцом, и никаких поблажек от него ждать не стоило. Он заставил меня здорово покрутиться.
— Я видела, — кивнула Оксана, — ты пыхтел как паровоз.
— Староват я уже для таких плясок, что тут поделаешь. Но настоящие проблемы начались, когда это и сам Сашка заприметил. Он быстро сообразил, что чем напрягаться, испытывая различные комбинации, куда проще и безопаснее будет просто измотать меня до потери пульса, а потом уже и прикончить, ничем особо не рискуя. Я понял это по тому, как он сменил тактику, отказавшись от сложных приемов, ограничившись лишь самыми банальными и вроде бы как почти безобидными, но при этом значительно увеличил интенсивность атак, вынуждая меня вертеться волчком почти без остановки. Он решил взять меня измором.
— А он не дурак… был.
— Еще бы! Профессиональный борец, как-никак. Был… да, — Кирилл вздохнул. Как Вожак, он всегда крайне болезненно воспринимал смерть любого из членов Стаи, несмотря даже на то, что тот только что сам пытался его убить. — Ждать, что он где-нибудь ошибется, можно было бесконечно. За все это время Арес не допустил ни единой помарки. Полнейшая сосредоточенность и абсолютный самоконтроль. А потому я решил «ошибиться» сам.
— Рискованно.
— В нашем деле без риска — никак. В противном случае, победу сейчас праздновал бы Свирьев. Но вкус свежей крови затуманил его разум, да и дружки подсобили своими кричалками. В какой-то момент он поверил в то, что победа уже у него в руках, и утратил бдительность, расслабился, начал действовать небрежно. А когда Арес опустился до откровенной халтуры, то немедленно за это поплатился.
— Твое выступление получилось весьма… убедительным, — Оксана одобрительно кивнула. — Даже я поверила.
— Если ты хочешь, чтобы твой блеф выглядел правдоподобно, то в какой-то степени должен поверить в него сам.
— Я чуть не поседела там, глядя, как ты ковыляешь на последнем издыхании!
— Да ты что, мам! — удивленно воскликнула вдруг Ксюха. — Я сразу поняла, что деда притворяется!
— О, как! — рассмеялся Кирилл, увидев, как Оксана потрясенно вытаращилась на дочь. — Детей не обманешь!
Сейчас, задним числом, девушка вспомнила, как дрожала девчушка в начале дуэли, как стискивала ее ладонь своими ручонками, и как изменилось ее поведение после ранения Кратоса. Всю вторую половину боя Ксюшка следила за происходящим с неподдельным интересом. От ее испуга не осталось и следа, ею всецело овладел азарт болельщика. Она действительно раскусила обманку деда, быть может единственная из всех, кто присутствовал на поляне. Гены, не иначе.
— Ты же велела
