после того как оба они потеряли свои первые семьи. Бабушка жила где-то в Подмосковье, и ее деревня была полностью разбита фашистами и там не уцелело ни одного дома и родители и ее дети погибли под бомбежкой, а ее первый муж погиб на фронте. До войны у нее была другая семья и дети, как собственно и у деда и сюда в Моршу они приехали уже очень взрослыми людьми, потерявшими всех своих родных. У деда Трофима история была почти такой же как у Бабушки, только он сам был родом из Белоруссии. Потеряв родных они не захотели жить на старых местах, слишком больно им там было, слишком много они потеряли тогда. Говорить на эту тему они любили только вздыхали иногда, — война все разрушила и сломала. Приехали они в Моршу по каким-то рабочим путевкам, я не совсем понимала тогда, что это такое. Дед просто мне как-то рассказал, что сюда в то послевоенное время требовалось много рабочих и их приглашали со всей страны и давали жилье. Ведь наш город хоть и был небольшим, но в нем было несколько фабрик и заводов на которые требовалось много рабочих рук. Дед устроился в паровозное депо, бабушка на суконную фабрику, и они даже не думали о новой семье и были друг с другом совсем не знакомы. Как поговаривал Дед они к тому времени были как два свечных огарочка, уже перегоревшие потерями и о новой семье уже и не думали. Им в ту пору обоим было уже за тридцать лет каждому, и они считали себя древними стариками с выжженными душами от тяжелых потерь. Слишком много тяжелого и страшного им выпало в жизни, но вот встретились они здесь и смогли создать семью и даже родить ребенка — моего отца. Дед и бабушка все время жалели, что не могут посетить могилы близких им людей и надеялись до самой смерти, что может кто и живой остался из их прошлой жизни, часто вспоминали своих родных или детей от которых у них не осталось даже фотографий. Несмотря на поиски и запросы во все концы страны они так никого не нашли из их прошлой жизни и очень и-за того переживали. Бабушка иногда плакала что даже могилок родных у нее не осталось где бы она могла бы хоть поговорить со своими родными и детками и попросить у них прощения что не уберегла никого. Дед помалкивал, но было видно, что и ему это чувство понятно. Когда соседи на праздники наряжались и шли на кладбище, особенно на пасху, то дед с бабушкой сидели дома и с тоской поглядывали в окно, им не к кому было пойти. Бабушка на большие церковные праздники выпекала много всяких вкусностей, покупала разных конфет и относила их в собор на помин своих родных и деда. Видно поэтому мой отец и решил купить кусок земли на кладбище и собрать всех родных рядом. Папа тоже работал в паровозном депо обычным работягой и не умел красиво говорить, но таким поступком он сделал подарок своим родителям. Это только звучит страшно, а ведь это было основным желанием деда и бабушки. После смерти они мечтали лежать рядом, все просто. Купить место в то время было нельзя, но отец по совету кого-то из знакомых договорился с директором кладбища и потом много лет каждый год носил ему деньги в конверте. Сколько он платил я не знала и никогда не интересовалась, отец рассчитался за кусок земли еще до того, как я повзрослела и говорить на эту тему он не хотел, всегда подчеркивал, что ему просто пошли навстречу и дело не в деньгах, а в уважении к нашей семье. Купленный участок земли на кладбище долго стоял пустым и все же постепенно оброс хорошей кованой оградкой, скамейкой внутри и по праву считался нашим семейным. Моя мама Алевтина уже была из местной семьи которая жила в Морше всегда сколько они себя помнили. Мама была совсем простой девушкой и с молодости работала на суконной фабрике, как и большинство местных женщин, а с отцом она познакомилась еще в школе. Ничего романтичного в истории их знакомства не было. Небольшой городок где все знают друг друга с детства и замуж выходят или женятся потому что хорошо знакомы с детства или живут рядом. Да и всю нашу жизнь нельзя назвать какой-то особенной все как у всех тихо, спокойно, прилично. Сколько не вспомнила нашу семейную жизнь и никаких ярких событий в памяти или скандалов, но при этом нам никогда не было скучно или тоскливо, и обид к родным за что-то я тоже припомнить не могу. Отличало нашу семью может немного от соседских тем только что я была единственным ребенком и все. В других семьях в то время было обычно несколько малышей, а у нас как-то с рождаемостью было плоховато. Ладно бабушка и дед создали семью поздно и родили сына как тогда уже считалось что они в возрасте и понятно, что он остался единственным ребенком. Мама моя оказалась не очень крепкой здоровьем, и первая же беременность и роды стали для нее непосильной нагрузкой. Нас с ней спасли, но больше детей у нее не случилось. Папа очень хотел сына и меня назвали в честь него Александрой, хоть какое-то ему утешение. Детство мое запомнилось мне скучным спокойствием, я росла тихо и не заметно, плавно переходя из класса в класс. Никаких происшествий или ярких событий ни в семье, ни даже в городе не случалось и мне всегда хотелось чего-то такого эдакого, даже сформулировать было трудно свои пожелания и казалось так тихо и скучно мы будем жить всегда. Каждое поколение мечтает о том, чего у него нет и это я уже поняла, когда выросла и попала в жернова перестройки.
Бабушка с дедушкой были очень старенькими даже дряхлыми, когда я только стала учится в начальной школе. Дед первым отправился на кладбище на наш семейный участок. Умер он тихо никого не беспокоя даже как-то незаметно, без особых болячек свойственным старикам, не требуя к себе особого ухода, ушел как в общем то и жил. Дед умел делать все и незаметно, вроде даже как без особых усилий, без ругани и нудных нотаций или жалоб, был рядом, когда это нужно и не надоедал пустыми разговорами или требованиями к себе. Он постоянно возился то в сарае, то в огороде вечно занятый нужной домашней работой.
