присутствующие оперативники, что вогнало в ступор и без того уже ничего не понимающего Петракова. Небосвод едва заметно посветлел за близлежащими домами, претворяя скорый восход солнца. Но до него было еще далеко. Длинные тени от веток старого каштана упали на побеленную стену особняка. Качающиеся на ветру ветви, заставляли тени извиваться и переплетаться между собой, словно клубок живых змей.
— Соломихин, Говда! — крикнул Пантелеев, отделившись от основной группы офицеров, слаженно приближающейся к парадному крыльцу. — Двери! Открыть!
Рядовые оперативники-сержанты сорвались с места. В два длинных прыжка преодолев полдюжины ступеней, они подбежали к большим двустворчатым дверям, ведущим внутрь запущенного особняка. Схватившись за литые медные ручки, выполненные в форме взъерошенных грифонов, оперативники одновременно потянули двери в стороны. Безрезультатно — массивные дубовые двери даже не пошелохнулись. Парни дернули за ручки сильнее, но результат остался тем же — ворота не сдвинулись с места ни на вершок.
— Заперто, товарищ лейтенант! — крикнул Соломихин.
— Ясно, — ответил Пантелеев. — Лунев, тащи сюда дворника! Да, пусть ключи от парадного с собой захватит!
— Слушаюсь, товарищ лейтенант! — Козырнул подтянутый сержант.
Через минуту из сторожки выполз дворник, что-то невнятно бормочущий себе под нос.
— Ключ взял? — окликнул его Пантелеев.
— А то как же? — мгновенно отозвался Федор, демонстрируя присутствующим большой ключ, болтающийся на цепочке. — Только кто бы ея, эту дверь, запер? У жильцов отродясь от парадного ключей не водилось!
— Давай, Федор, пошевеливайся! — поторопил дворника лейтенант.
— Бегу, уже бегу! — Епанчин переваливающейся утиной походкой добрался до крыльца.
Опираясь на перила, взобрался по ступенькам и подошел к двери. Вставив ключ в скважину, дворник с трудом провернул его против часовой стрелки. — Чего ж так туго идет? — пожаловался он неизвестно кому. — Ить смазывал надысь… — Федор потянул — одна из створок слегка приоткрылась, но затем литая ручка выскользнула из потных пальцев дворника — дверь, хлопнув, закрылась. — Что за чертовщина? — озадачился Федор. — Словно изнутрей тянет кто…
— Да помогите же ему, едрена кочерыжка! — выругался Гордей.
Соломихин и Говда вновь схватились за ручки.
— Давай на «раз-два», — предложил Соломихин.
— Давай! — Кивнул Говда.
— Раз… — Начал отсчет сержант, но закончить не успел: особняк неожиданно тряхнуло.
Крыльцо покачнулось, затрещали деревянные балки, по старой штукатурке побежали извилистые трещины. Возле дверей штукатурка неожиданно разлетелась фонтаном «брызг», осыпав цементной крошкой стоявших на крыльце людей. Из пылевого облака стремительно вылетело толстое фиолетовое щупальце, вооруженное на конце острым черным крюком.
Крюк с силой ударил Соломихина, с хрустом пробив грудину сержанта, только кровь брызнула во все стороны. Затем щупальце также стремительно свернулось кольцами, заключив сержанта в фиолетовый кокон. Громко захрустели лопающиеся от чудовищного давления кости молодого чекиста. Соломихин даже вскрикнуть не успел: из его ушей, носа и рта потоком хлынула кровь, а через мгновение его голова безвольно повисла.
Громко заголосил дворник Епанчин, пытаясь протиснуться между облезшими балясинами ограждения. Дергаясь, как попавшая в невод рыба, он проскользнул сквозь узкое пространство и мешком плюхнулся на пыльную жухлую траву. Еще не осознавая, что с Соломихиным все кончено, на выручку боевому товарищу кинулся Говда. Не придумав ничего лучшего, сержант выхватил нож с широким серебристым лезвием и по самую рукоять вогнал его в щупальце.
Фиолетовая конечность вздрогнула. Сочащаяся чернильно-фиолетовой жидкостью рана задымилась, источая зловоние. Навалившись на рукоять, Говда потянул нож вдоль щупальца, увеличивая разрез. Щупальце конвульсивно задергалось, затем его кольца разжались. Бездыханное тело Соломихина с гулким стуком упало на деревянный настил крыльца.
Напоследок припечатав Говду к растрескавшейся штукатурке, фиолетовая конечность неведомого чудовища втянулась в отверстие в стене, через которое и появилось. Все случившиеся произошло настолько стремительно, что никто из оперативников, стоявших на улице, не успел прийти на помощь товарищам.
— Врача! Живо! — Первым на крыльцо взлетел капитан и кинулся к сержанту, лежащему в неестественной позе.
— Матвей, ты как? — бросил он вяло копошащемуся у стены Говде — тот, хоть и пострадал, но явно был жив.
— Ш-ш-то… с-с-Сашкой? — просипел вместо ответа Матвей.
Капитан присел на корточки и приложил пальцы к шее Соломихина, а затем громко выругался.
— Всё? — выдохнул Говда.
— Все… Нет больше Сашки… — Гордей провел ладонью по лицу погибшего сержанта, закрывая широко распахнутые глаза мертвеца.
— Как… же… это?.. — просипел Матвей, держась руками за грудь. — Что… за… тварюга… такая? А, товарищ… капитан? — с придыханием спросил Говда.
— Что-то новенькое, — ответил Гордей, поворачиваясь к раненному сержанту. — Никогда с такой дрянью не сталкивался…
— Не думал, что такое возможно… Жаль парня, — с горечью в голое произнес Кузнецов, остановившись на ступеньках крыльца.
— Владимир Николаевич, вы бы не подходили! А то, не ровен час, опять выскочит! — обеспокоено произнес капитан.
— Пока двери трогать не будем — не выскочит, — уверенно ответил Кузнецов, пропуская спешащих к сержанту санитаров с носилками.
— Что… это… было? — вновь просипел Говда, болезненно морщась, когда санитары начали грузить его на носилки.
— Страхолюдина это, натуральная, язви меня в печенку! — подал голос Епанчин, поднимающийся с земли. — Вот как тут не усраться со страху, товарищи милицанеры? Мне четверти таперича не хватит, чтобы нерву расшатавшуюся залечить! Ночью в кошмарах являться будет…
— Да заткнулся бы ты! — рявкнул на дворника капитан. — Так что это было, Владимир Николаевич? — повторил он вопрос Говды.
— Это «Адский привратник», — ответил Кузнецов. — Сумеречная тварь, похожая на осьминога. Выращивается специально для защиты жилища, врастает щупальцами в стены, в фундамент, в балки перекрытий… По приказу хозяина никого не впускает и не выпускает… Очень редко упоминается в хрониках. Методы борьбы не описаны…
— Но… ножичек-то… на… него… подействовал! — победно закашлялся Говда, приподнимаясь на носилках и хватаясь рукой за грудь. — Не… любит… с-с-сука… с-с-серебра…
— Лежи спокойно, товарищ сержант, — санитар мягко, но настойчиво, уложил Матвея на носилки, — у тебя несколько ребер сломано!
— Хрен… с… ними… ребрами… Задавите… эт-ту… суку…
— Задавим, Матюша, обязательно, задавим, — заверил сержанта Владимир Николаевич. — А ты поправляйся.
— Уносите его! — распорядился капитан.
Санитары, пыхтя, подняли носилки и потащили их к санитарному фургону.
— Что делать будем? — осведомился Гордей, ожидая от всеведущего старшего майора дальнейших указаний.
— Надо подумать, — ответил Кузнецов. — Ведь пока мы не
