улицу зелёным сиянием зрачков не хуже, чем противотуманные фары, и покинул их гостеприимный дом, пёс продолжил обижаться.
На четвёртый день Ирка не выдержала. Игнорируя ворчание и клацание зубами, она устроилась на полу рядом с напарником прямо в сенях.
— Слушай, я бы хотела извиниться перед тобой, — начала она. — Не знаю, за что. А ты всё равно пока не скажешь… — Она потянулась к холке пса. Тот перестал ворчать и замер. — Но я готова признать, что была не права. Я не знала, чем обернётся вся эта история с Баюном.
Сидеть на полу было жёстко и неудобно, ноги затекли, а из щели под входной дверью сквозило холодом. Ирка попыталась устроиться поудобнее и взвыла: по икрам разлилась колючая боль. Дориан резко дёрнулся на своей лежанке: обида обидой, а когда с напарницей беда, пусть и такая мелкая, он не мог остаться равнодушным.
Ирка тихонько ругалась под нос и растирала ноги, в которых, судя по ощущениям, плескались доведённые до кипения Ессентуки. Пёс ткнулся в коленку носом, от чего на секунду стало ещё больнее.
Онемение начало проходить, и у Ирки появились силы подумать, в каком странном положении она оказалась. Пафосный момент — и так бездарно испорчен! Она негромко рассмеялась и, прежде чем Дориан успел опомниться и отскочить, чмокнула его в широкий мохнатый лоб.
Нельзя сказать, что после того разговора пёс забыл все обиды, но и делать вид, что напарницы не существует, перестал и даже с благодарностью принял в дар новую игрушку. Ирку это в целом устраивало, хотя полнолуния она ждала с некоторой тревогой. Всё, что раньше было скрыто милосердным покровом молчания, должно было одномоментно вывалиться на неё сразу же, как только Дориан примет человеческий облик.
***
«Ты чем думала, когда… Ты вообще зачем? Голову включать надо!» — Ирка ждала от напарника чего-то подобного, когда застала его в столовой за чашкой чая. С самого утра он уже был одет в клетчатую рубашку и джинсы, месяц назад подаренные Без.
«И когда только успел?» — подумала Ирка. Потом решила, что надо бы найти Дориану какую-нибудь домашнюю одежду, а то неудобно же так весь день при полном параде. Хорошо ещё, что без плаща и шляпы.
Вместо того, чтобы читать нотации в лучших маминых традициях, напарник махнул рукой на свободный стул и налил ей чашку свежего чая, пахнущего чабрецом и лавандой. Ирка решила сработать на опережение.
— Если что, ты сам одобрил мой план с Без!..
— И тебе доброе утро, — усмехаясь в усы, откликнулся Дориан. Ирка смутилась, но извиняться за то, что была невежлива, не стала.
— Но вот просить Без превратиться в меня всё-таки не стоило.
— Это почему ещё? А если бы вампир напал на меня?
— А вот об этом надо было думать заранее. — Дориан одним глотком осушил остатки чая и принялся изучать узор из чаинок, оставшихся на дне.
Ирка помнила, что оправдываться нельзя. По крайней мере, когда ввязалась в срач в соцсетях. Но тут, кажется, был другой случай.
— Я просто попросила, чтобы она перекинулась в… Ну, в того, кто точно меня защитит. Кому я верю, понимаешь?
Дориан так и замер с чашкой в руке. Он явно не был готов к таким откровенностям. Ирке даже показалось, что сейчас он вильнёт хвостом, как пёс.
— Слушай, я, конечно, польщён и всякое такое, но… — Он опустил глаза, не решаясь взглянуть на напарницу. — Понимаешь, у нас с Без… Как бы сказать? У нас разные способы решать проблемы. И репутация разная. Я бы не стал вот так сразу рвать вампира на части. Сначала предупредить, припугнуть, поговорить, если есть возможность. Ты сама знаешь. И другие это знают! Репутация.
— А Без, значит, тебе её подмочила?
— Что-что сделала? — переспросил Дориан.
— Подмочила, — поспешила объясниться Ирка. — Испортила то есть.
— Ну да, вроде того… И теперь держать всю эту нежить и нечисть в рамках будет немного сложнее. Раньше они знали, что я могу быть жестоким, но справедливым. Теперь этого не будет…
Тяжёлый разговор прервала восьмибитная мелодия. Ей был нипочём ни бабушкин шкаф, ни стены двух комнат, ни тем более какой-то жалкий кожаный плащ. Высокие ноты пробивались сквозь все преграды.
Дориан бросился за мобильным, и дальше Ирка слышала только его низкий голос: «Да, да, конечно, узнал. Да, да. Мы возьмёмся! Да, договорились»
Несколько минут спустя напарник вернулся в столовую. Выглядел он всё ещё расстроенным, но в глазах уже замелькали весёлые чёртики. Это значило, что ему предложили что-то на редкость увлекательное.
— Там твой малахольный звонил! — Дориан хитро подмигнул Ирке, а её сердце пропустило удар и провалилось в область желудка. От удивления она забыла привычно возмутиться «ничего он не мой».
— Как там его? Стасик? Сашик?
— Славик.
— Во-во, Славик. Он там опять куда-то влип. Говорит, нужна наша помощь.
Славик лежал на спине и смотрел в потолок. Рядом, разметав волосы по подушке, спала Юля. Сладкая, нежная, родная Юля, которая была с ним в последний год. И когда он был почти здоров, и когда почти умер перед Новым годом. Она терпела эти его «накатило», останавливала, успокаивала, даже один раз водила к врачу. Врач не помог, но и на том спасибо.
И вот теперь он наблюдал, как жёлтый свет фар расползается по синим стенам, и убеждал себя, что всё ещё любит Юлю. И чем больше он старался, тем хуже у него получалось.
Юля была с ним в тот страшный вечер, когда музыка в его голове наконец умолкла. Держала за руку, поила горькой дрянью, не подпускала к открытому окну…
Он искал в своей душе хоть какое-то чувство, хоть крохотный отблеск былой симпатии, но находил только благодарность.
Этим вечером после умеренно горячего секса (он старательно изображал страсть) Юля спросила:
— Может, съедемся?
Он поцеловал её в ушко и загадочно улыбнулся.
— Снимем квартиру, поживём как взрослые, — на этих словах Юля тихонько хихикнула.
Тут бы ему изобразить что-нибудь в духе «кончил и уснул», чтобы уйти от непростого разговора, но Юля знала его как облупленного и этому трюку всё равно бы не
