и сейчас, я оказался на расстоянии удара и сразу нанёс его, только это произошло с небольшой задержкой, которой моему противнику вполне хватило, чтобы поставить блок. Металл столкнулся с металлом, передавая вибрации по всему доспеху. Уже привычно надавил страхом и привычно, ничего из этого не получилось. Словно у Странника была какая-то защита. Но совсем не та, что у разумника или сильных одарённых. Что это может быть, я также не знал. Ещё одна причина, увидеть пилота и немного пообщаться с ним.
Последующие несколько ударов Странник также заблокировал, а потом сам пошёл в контратаку, на что я и рассчитывал. Он управлялся с доспехом лучше меня, но вот в плане чистой мощи, которую мог выжать из МД, я был вне конкуренции. Хотя здесь я уделывал и Василия Михайловича. Поэтому мне нужно было всего лишь поймать доспех странника в захват, а дальше я гарантированно выйду победителем. Обездвижить доспех противника и победа в кармане.
Первые три удара я также принял на блок, а затем сделал самый идиотский поступок, с точки зрения инструктора, о чём он не преминул сообщить в общем канале, я вырубил все ускорители и буквально влетел в доспех Странника. Удар был страшный. Перед глазами всё плясало, системы безопасности вопили о критической угрозе, кругом мигали красные знаки, но мне на них было наплевать. Я сделал главное — вцепился в МД странника мёртвой хваткой. И начал давить.
Вот теперь я в полной мере могу воспользоваться своим преимуществом. Пусть и не способен выдать всю мощь, которая у меня есть, но и того, что смогу вполне достаточно. Странник даже включил ускорители, но это всё равно не помогло ему. Я сдвинулся на пару метров, а затем вновь начал доминировать. В общем канале послышалось рычание. Вот он этот момент. Я заставил Странника проявить эмоции.
Жалко, что это всего лишь рычание и по нему нельзя разобрать голос. Но уже прогресс.
— Сдавайся. Ты не сможешь победить меня в грубой силе.
После этих слов я надавил ещё сильнее, рискуя перегрузить реактор. Он уже начал подавать тревожные сигналы, окрасившись в жёлтый. Но я должен это сделать. Должен победить. И я это обязательно сделаю. Я верю что смогу. Верю, что удержу реактор и не позволю ему пойти вразнос.
Вместе с этими мыслями свет и тьма устремились на защиту реактора, образовав вокруг него непробиваемый кокон. Такой уже смог защитить меня от членов совета клана и теперь поможет в случае ошибки. Но ошибки не будет.
МД Странника, несмотря на все его усилия, включённые реактивные двигатели и мастерство пилота, ничего не мог сделать с мощью, что я выдавал. Через несколько секунд он уже упёрся спиной в стену одного из ангаров. Металл начал проминаться, а Странник вообще ничего не мог сделать. Руки его доспеха были зафиксированы мной, а ногами МД сражаться неспособен. Если только в воздухе. Но для этого необходимо показывать чудеса управлением реактивными двигателями. Такое мог выдать только Василий Михайлович.
— Сдавайся уже. — прохрипел я и поднял доспех Странника, покорёжив его тушей стену ангара, вывернув из неё несколько листов.
Сам заплачу за это. Я победил, а остальное всё мелочи. Вот только Странник думал совершенно иначе. Я даже не понял, что произошло, но в один момент отправился в полёт вместе со своим доспехом. В глазах потемнело, по ушам ударили предупреждающие трели системы безопасности, что говорило о действительно хреновых делах. Настолько, что уже можно отвлекать пилота даже столь резкими звуками. Я даже не сразу разобрал за этими истеричными завываниями, что Чернышёв орёт, так, словно у него кто-то умер.
— Вали срочно из доспеха! Катапультируйся, идиот! Сейчас рванёт! Реактор нестабилен. Катапультируйся тебе говорят! Что же за бараны мне достались!
Дальше слушать я не стал, просто отключил связь, да и заглушил все системы доспеха. А насчёт реактора можно точно не волноваться. Защитный кокон из света и тьмы очень крепкий. Выдержит даже его взрыв. Да и не случится никакого взрыва, я уже разорвал контакт с реактором, вытянув из него остатки силы. Это было непросто, но опыт с получением подпитки от Григория Константиновича мне очень помог.
И вновь я лежал в доспехе и не мог ничего сделать. Вытащить меня отсюда без катапультирования теперь смогут только техники. А катапультироваться я точно не стану. Отвратительное действо. Лучше немного полежу и отдохну. За столь скоротечный бой я выложился на двести процентов. Выжал не только из доспеха всё возможное, но и из себя. И ни капли не жалею об этом. Понятия не имею, что в итоге произошло, но Странник был беспомощен перед моей мощью. Я смог навязать ему свои условия, и это стало решающим фактором в нашем поединке.
То же самое я собираюсь сделать со всеми кандидатами на пост главы студсовета. Навязать им мои условия борьбы и спокойно выиграть. Здесь даже Василиса ничего не сможет сделать. Пускай предсказывает, сколько ей угодно. Всего она всё равно не сможет увидеть. Как и не сможет обойти меня при голосовании. Мне осталось поработать всего с тремя главными функционерами студсовета. И тогда я буду уверен, что даже в случае провала у студентов, я всё равно выиграю.
Первокурсники также гарантированно проголосуют за меня, вкупе с представителями студсовета этого будет вполне достаточно для победы.
От столь приятных мыслей меня отвлекли гулкие удары по доспеху. Подоспели техники. К этому времени уже и реактор полностью деактивировался, да и я убрал свою защиту. Не нужно, чтобы Василий Михайлович её видел. Ещё расскажет дяде Коли, он же потом за мной везде по пятам ходить будет и просить, чтобы я научил его этой технике. А как я его научу, когда здесь нужны сразу два дара? Но уверен, что он не отстанет. Поэтому лучше перестрахуюсь.
Техникам понадобилось минут пять, чтобы открыть кабину, и я сразу же увидел разъярённое лицо инструктора.
— Победа за мной!
— Какая ещё к чертям победа? Да ты едва половину академии не разнёс. Твой МД передавал такие данные, что у меня волосы дыбом вставать начали. Критическая масса была превышена в сотню раз. Как ещё не рвануло, не понимаю.
Чернышёв орал что есть мочи, брызгая слюной во все стороны, а я просто смотрел на него и улыбался, самую малость воздействуя левым глазом.
— Так я победил? — спросил, когда Василий Михайлович немного успокоился.
К тому же у меня уже не было сил, чтобы успокоить его ещё
