class="p1">Я тяжело вздохнул. Что ж, слова произнесены, и я их услышал. Будь я простым слугой, можно было бы промолчать, но здесь я дворянин, пусть и слегка бракованный. Если узнают, что я понял речь конунга Харольда, но промолчал — позора не оберешься. Сигурд и Аэлира говорили со мной на похожем диалекте. Они знают, что я все понял. Им наверняка плевать на мою реакцию, но осадок, если я ничего не сделаю, все равно останется. Благородная кровь и честь дворянина в этом мире не пустой звук.
Я положил свою ладонь на широкую спину Сигурда. Он как будто ожидал этого и тут же отстранился, пропуская меня вперед. Краем глаза я заметил его многозначительный взгляд. Хех… А ведь я был прав.
Под недоуменными взорами всех присутствующих я отделился от нашего строя и замер в нескольких шагах от обоих конунгов. Те как по команде повернули головы в мою сторону. Острозубый смотрел на меня заинтересованно, складывалось такое впечатление, что он уже знал обо мне, а вот Харольд презрительно окинул меня с ног до головы.
— Ваше величество! — громко произнес я и поклонился. — Позвольте представиться: Шевалье Максимилиан Ренар! Я прошу слова!
Острозубый снисходительно мне улыбнулся.
— Шевалье, надеюсь нет необходимости объяснять, что сейчас от каждого вашего слова зависит ваша жизнь? — спросил он, переходя на вестонский.
— Я — дворянин, ваше величество! — гордо подняв голову, произнес я. — Мой славный предок несколько сотен лет назад отправился в Первый поход в Тень плечом к плечу с принцем Альбертом Смелым! С самых младых лет меня учили отвечать за каждое произнесенное мной слово, ибо честь рода превыше всего!
Сказав это, я выразительно посмотрел на конунга Харольда, который, услышав мой ответ, начал хмуриться. Высокий и худощавый, его стройная фигура выделялась на фоне своих более коренастых вассалов. Безбородый, в сером длинном одеянии. Не знай я, что передо мной конунг, подумал бы, что это какой-то жрец. Его темные волосы были коротко острижены, и он носил на голове простой стальной венец — знак его королевского статуса.
Его лицо было сурово и всегда мрачно, словно он был вечно чем-то недоволен или раздражен. Его темные глаза казались еще более черными при свете факелов.
— Мне нравится ваш ответ, шевалье! — все также снисходительно улыбаясь, сказал конунг. — Вы можете говорить!
— Благодарю вас, ваше величество, — поклонившись, ответил я.
Обернувшись, я обвел взглядом наш строй, затем строй северян и продолжил:
— Я взял на себя смелость просить у вас слова по той простой причине, что меня, похоже, единственного смутило то, какие ответы были даны на ваши вопросы, заданные главе клана Бурых Волков.
Бьерн Острозубый внимательно посмотрел на меня, а потом бросил задумчивый взгляд на Эйрика Железнозуба, который явно воспрял после поддержки конунга Харольда.
— Но, — Острозубый провел своей широкой ладонью по бороде. На миг на его губах мелькнула хищная улыбка. — Разве на мои вопросы были даны ответы?
— Вот именно, — кивнул я. — Вам так никто и не дал объяснений, что делал отряд оборотней на заброшенном хуторе. Никто не ответил, почему они таились. Ведь мы так и не увидели ни одного штандарта их клана. Хотя наш отряд шел не таясь.
Сказав это, я кивнул на штандарты, которые развевались на ветру над головами моих соратников.
— Все, что я услышал в ответ на ваши вопросы, ваше величество, так это какие-то сомнительные увиливания и бездоказательные обвинения в наш адрес. Молчание или уклонение от прямого вопроса — это ли не признак слабости и трусости?
Если бы Эйрик Железнозуб мог сжигать взглядом, я бы уже превратился в пепел. Да, я никого конкретно не называл, но по гулу толпы всем, похоже, было ясно, что только что прилетела ответка за «слабака» принца Луи.
Только что я нажил себе еще одного врага, но вместе с тем все вестонцы, присутствующие сегодня в лагере конунга, запомнят мои слова и уже скоро о моем поступке и его причинах будут знать в королевском дворце Эрувиля. Кроме того, помимо врага, у меня появился могущественный доброжелатель.
Одобрительная улыбка Бьерна Острозубого была тому доказательством. Он смотрел на меня с еще большим интересом. Он не торопился что-то говорить. Ведь без ответа мой выпад явно не останется.
Эйрик Железнозуб не заставил себя долго ждать.
— Я вырву и сожру твое сердце! — взревел он, сжав широченные кулаки. — Я раздавлю тебя, как мелкого слизняка!
Я почувствовал, как за моей спиной шевельнулся Сигурд. Глава Бурых Волков только что нанес мне оскорбление, и я просто обязан его вызвать на поединок. Мой телохранитель был уже готов выйти в круг. Но, увы, все не так просто. Главной проблемы это не решало.
Не обращая внимания на взбешенного Эйрика, я спокойно обратился к Острозубому:
— Ваше величество, обратите внимание — даже сейчас глава Бурых Волков пытается увильнуть от ответа.
Я обернулся к своим соратникам, а потом обвел взглядом обступивших нас северян. Словил горящий взор принцессы Астрид и недоуменный Хельги. Разглядел бледное лицо принца Луи, который продолжал озадаченно взирать на обступивших его людей. Похоже, он так до конца и не понял, что сейчас происходит.
— И я знаю, почему он это делает! — громко, так, чтобы все меня могли услышать, произнес я.
Толпа колыхнулась. Я почувствовал шевеление у себя за спиной. Это Сигурд и Аэлира готовились к бою.
— Говорите, шевалье! — зычный голос конунга Острозубого перекрыл гул толпы.
Я указал рукой на волокуши, на которых лежали тела оборотней.
— Ваше величество, там, на хуторе мне удалось допросить одного из них перед смертью!
— И что же он вам рассказал? — глаза Бьерна были похожи на два ледяных осколка. Наши взгляды встретились. Хех… А ведь конунг обо всем знает. Вот почему он не был удивлен, когда увидел трупы Бурых Волков.
Над лагерем повисла гнетущая тишина. Толпа при свете мерцающих огненных языков замерла в ожидании, внимательно следя за развитием ситуации. Глаза людей, отражающие блеск огня, были направлены на меня.
Освещенные тусклым, но живым сиянием лица людей выражали всю палитру их эмоций. Некоторые из людей, как, например, слуги вестонских дворян были подавлены, их глаза были расширены от страха. Другие же, как Сигурд и Аэлира, наоборот, ожидали наступления боя, их взгляды были полны решимости.
Здесь и там свет факелов
