ученику, ловко взвалил “зомби” на плечо и рявкнул:
— Бегом до такси!
Знакомый усатый таксист слегка удивился закутанному в сырое покрывало ребёнку, поедающему что-то из сумки. Но ни слова не сказал.
По дороге пришлось трижды остановиться и набрать снега. Руслан поразился нелюбопытству таксиста и никак не мог решить: то ли тот что-то видит и понимает, что Бьёрн всё делает правильно, то ли таксист не видит ничего и уверен, что его хата с краю. Далеко так с краю.
В Кирилловом лесу их уже ждали трое колоритных мужчин: пожилой, с такими пронзительными синими глазами, что казалось, он одолжил их у одного из своих спутников помоложе, огромных апатичных здоровяков с тусклыми взглядами.
Никаких дров у них в руках не было, но старший сказал, едва Бьёрн вылез из машины:
— Я пять костров разложил на пять сторон. Всё думал, что Бьёрн затеял, а ты просто ледовика выгоняешь, смотрю. Стоило ли оно того? Или знакомый мальчишка?
Бьёрн покачал головой:
— Нет. Но не бросать же: столько сил в него вложено. А спецотдел занят. Благодарствую, Сторож.
— Должен будешь, — Бьёрн кивнул, и мужчина продолжил:
— Ещё чем помочь? В счёт той же услуги.
— С учеником моим вот познакомься. Руслан, это Сторож кладбищ.
Пожилой мужчина перевёл взгляд на Руслана и пару секунд молчал. У Руслана почему-то взмокла спина и разболелся правый висок, а вот ноги заледенели, хотя на улице было тепло, а обут он по погоде.
Наконец мужчина кивнул и снова повернулся к Бьёрну.
— Обзавёлся учеником, значит? Хорошо. В честь такого дела помогу и с очищением.
Его спутники неожиданно сорвались с мест и через несколько секунд с двух сторон разгорелись костры.
Бьёрн поблагодарил и понёс притихшего “зомби” куда-то вперёд. Вскоре появились ещё два костра, образуя то ли неровный квадрат, то ли неполный круг, и Бьёрн остановился в центре фигуры. Вспыхнул пятый костёр, и Бьёрн опустил мальчика на снег. Начертил над ним сложный знак — тот слабо замерцал.
Руслан заметил краем глаза, как щёлкнул пальцами пожилой мужчина, к которому уже вернулись его молчаливые спутники. Костры тут же взвились высоко-высоко, а затем потянулись к знаку Бьёрна, и знак вспыхнул так, что Руслан зажмурился и вскрикнул.
Когда он проморгался, загадочного мужчины нигде не было, а Бьёрн стоял рядом с учеником, аккуратно держа на руках бледного мальчика без сознания и без всяких наростов.
Мальчишка был завёрнут в Бьёрнов свитер и куртку поверх, а наставника, кажется, совсем не смущало то, что он стоит на декабрьском ветру в одной футболке.
— Отвезём пацана обратно Ленке. Теперь-то уж откачают.
Бьёрну позвонили в девять.
Они с Русланом как раз собирались ужинать.
— Да. Да, это Бьёрн, — наставник отбросил вилку, уже нацеленную было на аппетитный кусок стейка. — Когда? Где? Какая больница? Еду.
Он поднялся, не глядя на еду, и бросил:
— Демон в больнице. Звонила его жена.
— Что с ним?
— В коме. Почему — неясно. Но вчера оставил жене мой номер и велел звонить, если что.
Бьёрн уже оделся и теперь сосредоточенно рассовывал по карманам какие-то мелочи.
— Я с тобой, — Руслан тоже встал из-за стола. — Вдруг чем-то помочь нужно будет. Не врачам, а по нашей части…
Бьёрн молча кивнул и взялся за телефон: вызывать такси. Руслан, не удержавшись, на ходу сунул в рот отрезанный кусок своего стейка — вкусно! — и тоже принялся торопливо натягивать свитер и пуховик.
Что же случилось с Демоном? Руслану вспомнился Кириллов лес и ледяная стая, странный мешочек и Демоновы слова “я сам разберусь, ладно?”
Видимо, не разобрался. Хотя, может, он попал в больницу не поэтому? Тогда зачем сказал жене звонить Бьёрну? Ладно, что толку спрашивать самого себя — скоро они всё узнают.
Когда подъехало такси, оба были уж готовы: одеты, обуты, рюкзаки на плечах. Машина на этот раз была другая, а за рулём сидел незнакомый словоохотливый мужик, всю недолгую дорогу до больницы жаловавшийся на цены, мэрию и горсовет, ДПСников и погоду.
В холле больницы их встретила пышнотелая женщина с длинной русой косой. Она сразу подошла к Бьёрну и сказала, непривычно окая:
— Вы, что ли, Бьёрн? Серёженька так вас и описывал. Ох, горюшко! — она замолчала, всхлипнув.
— Вас как зовут? — спросил Бьёрн.
То ли ему действительно нужно знать, то ли просто хотел отвлечь женщину.
— Оксана я. Жена Серёжина. Ох, я ж вам по телефону говорила… — она снова всхлипнула, но всё же взяла себя в руки. — Вы простите: я вся извелася.
На шее у женщины висел большой кулон со сложным выгравированным знаком. На полных запястьях пестрели разноцветные браслеты: бисерные, из ниток, шнурки. На некоторых висели подвески со знаками, на других — просто бусины.
— Что случилось?
— Мне с больницы позвонили. Сказали: нашли Серёженьку на автобусной остановке. Какой-то добрый человек “скорую помощь” вызывал, спасибо ему небесное! Другие-то думали, видать, что пьяный лежит. А Серёженька и не пьёт почти! Чуть-чуть по праздникам. Али когда дело большое закрывает. Вы-то ведь тоже колдуны, да?
Она так растерянно и в то же время обнадёженно посмотрела сначала на Бьёрна, потом на Руслана, что последнему стало не по себе.
— Так что с Де… с Сергеем?
Бьёрн, напряжённый и внимательный, на взгляды печальных голубых глаз внимания не обращал.
— Не сказали мне. Я приехала только что. Вас ждала.
— Идёмте.
В регистратуре им сказали, что Коновалов Сергей Игоревич лежит в реанимации и что толпами ходить туда не положено. В итоге почти рыдающей, но очень настойчивой Оксане удалось договориться, чтобы с ней до палаты поднялся “брат”, а не то ей “станет совсем худо, упадёт она прямо в коридоре и будет в рыданиях биться”. А Руслан остался ждать наставника внизу.
Больница действовала на Руслана угнетающе. Он, к счастью, был здоровым ребёнком, а потом подростком. В больнице он был только, когда болела бабушка. Она через три месяца умерла, а в памяти Руслана остались неприятно светлые коридоры, одинаковые двери, за которыми по-разному страдали люди, и настойчивый запах хлорки, тушёной капусты и каких-то лекарств.
Здесь, в холле, пахло по-другому. Мытыми полами и нежилым помещением. Так пахло в пустой школе.
К возвращению Бьёрна Руслан успел изучить яркие плакаты на стенах: признаки инсульта, вред курения, призыв стать донором и спасти жизнь,
