скомандовала Оксана, когда голова ее сына начала медленно клониться вперед.
Николай подпрыгнул в кресле и снова уставился на дорогу, протирая глаза.
— Вы-то оба хоть немного вздремнули, — с укором проворчал он, — а я всю ночь на ногах!
— Найдем безопасную норку, тогда и покемарим, я даже посторожить могу. А пока включи радио или музыку что ли, если уж совсем невмоготу.
— Что толку? В этой глуши никакие станции не ловятся, а от той музыки, что слушают хозяева этой тачки, меня тошнит.
— Вот и замечательно! Так ты точно не уснешь!
— Иди к черту! — вяло огрызнулся Николай. — Пусть уж лучше наш умник еще какие-нибудь вопросы поспрашивает. Мне нравится, как он то и дело потрясенно выпучивает глаза.
— Твой выход, Жень, — Оксана ткнула в спинку его сиденья, — что скажешь?
— Ну, если вы так настаиваете… — Евгений и сам широко зевнул.
— Настаиваем-настаиваем!
— …хотя то, как вы охотно отвечаете на мои вопросы, несколько напоминает откармливание молоденького бычка перед тем, как отправить его на убой.
— Зачем же так грубить! — он снова ощутил ее дыхание над своим плечом. — Коля прав, есть определенная пикантность в том, чтобы немного подразнить неискушенного человека, наблюдая за его реакцией на столь шокирующие откровения. Но, заверяю тебя, никаких иных целей я не преследую. Я точно так же, как и вы борюсь со сном, а потому давай, спрашивай.
— Ладно, попробую, — журналист почесал нос и, мимоходом, проверил, записывает ли его диктофон. — Как давно ваши сородичи объявились в России?
— Трудно сказать. Вполне возможно, что они обитали здесь всегда. Я могу говорить только за род Вельгеров, его история мне худо-бедно известна.
— Насколько я знаю, все началось с прапрадеда вашего отца, который в свое время и основал Вельярово.
— Правда? — Оксана хихикнула. — А если я скажу тебе, что поместье отстроил сам Кирилл? И что, судя по документам, он сам себе является и дедом и прадедом и прапра…?
— Не понял, как такое возможно?
— Вельгеры пришли в Россию довольно давно, вместе с войсками Наполеона в 1812 году.
— Как?! Наполеон тоже прибегал к вашим услугам?!
— О нет, ни в коей мере! Слишком свежи еще были воспоминания о предыдущем опыте сотрудничества с людьми. В те времена мы, напротив, старались оставаться максимально незаметными. Таились, скрывались, селиться старались все больше в глухой провинции, подальше от любопытных глаз. Именно в те годы мы до совершенства довели искусство перерождения.
— Что еще за перерождение? Реинкарнация, что ли?
— Да брось, все гораздо прозаичней. Это когда один человек исчезает, а вместо него появляется другой, который выглядит и говорит точно так же, но по документам ничего общего со своим предшественником не имеет. Мой отец, например, осев в России, успел таким образом переродиться уже четыре раза, и скоро ему предстоит снова проделать эту процедуру.
— Невероятно! Как ему удавалось столько лет вытворять подобные фокусы и не попасть под подозрение спецслужб?
— Я же говорю: умение перерождаться вынесено из времен господства Инквизиции и оттачивалось на протяжении столетий. Оно доведено до совершенства и практически не дает осечек. А что касается спецслужб…
Оксана умолкла. Евгений подождал еще немного, но девушка не спешила продолжать.
— Так что там со спецслужбами? — не вытерпел он.
— Мне кажется, что некоторых вещей тебе лучше не знать, — задумчиво проговорила она, — а то будешь потом постоянно озираться и вздрагивать при каждом шорохе. Довольно об этом. Спроси про что-нибудь другое.
— Вы точно Сусанин, ей-богу! — крякнул Евгений. — Заведете в самое интересное место, а потом бросите. А вздрагивать и озираться я теперь по-любому всю жизнь буду. Всю оставшуюся мне яркую, но недолгую жизнь.
— Извини, но я не могу компрометировать других людей. Некоторые знания очень сложно удержать в себе, и ты рано или поздно неизбежно себя выдашь. А если ты хочешь, чтобы оставшаяся тебе жизнь была все же чуть длиннее, то насчет некоторых вещей я настоятельно рекомендую тебе и дальше оставаться в неведении.
— Вот это я понимаю, борьба со сном, — проворчал журналист и зябко поежился. — Мне даже зевать расхотелось.
— Чего мы, собственно, и добивались. Разве нет? — увидев замаячившие впереди постройки, Оксана тронула сына за плечо. — Коль, если попадется перекресток, сворачивай. Не стоит ехать все время по прямой, давай еще немного попетляем.
Джип промчался по деревне, так и не повстречав ни единой живой души, и нырнул в белое молоко тумана, мгновенно проглотившего и машину, и звук ее мотора.
— Бензина не так уж много осталось, — как бы между делом заметил Николай. — Нам стоит поторопиться с поисками укрытия.
— Проклятье! — Оксана недовольно поджала губы. — Да и светает уже. Тогда перед следующим поселком притормози — я пойду вперед, разузнаю что к чему.
— Хорошо, мам.
— Ну что, Жень, продолжим нашу светскую беседу? — девушка игриво пощекотала пальцем его шею.
Евгений почувствовал, как по его спине прокатилась холодная волна, оставляя за собой полчища мурашек. Оксана, молниеносно переключающаяся от деловой сосредоточенности к неприкрытому заигрыванию с ним, пугала его до потери пульса. Она неуловимо напоминала кошку, пушистую, ласковую и смертельно опасную, которая в отсутствие аппетита лениво развлекалась с пойманной мимоходом мышью.
— Я даже и не знаю, — неуверенно начал он. — Спрошу что-нибудь и опять на запретную тему напорюсь. Что-то вы мне все любопытство отшибли.
— А ты попробуй. Я постараюсь больше тебя не пугать.
— Ну, хорошо, про отца вашего мы поговорили, а кем была ваша мать? Она еще жива?
— Вполне. И, я думаю, Ирена еще всех нас переживет.
— Откуда в вас такая антипатия к родной матери? — удивился Евгений.
— Я всего лишь отвечаю ей взаимностью, — хмыкнула Оксана. — Она использовала меня как веревочку, которой хотела привязать к себе Кирилла. Очутившись в России после финской войны 1939-го, она осталась без каких-либо средств к существованию, и союз с Вожаком местной Стаи представлялся крайне удачным выходом из положения. Я никогда не была для нее родной дочерью в полном смысле этого слова, мать меня терпела, но любовью в наших отношениях и не пахло. А когда родились Игорь и Антон, она вообще обо мне позабыла.
— У вас всегда так?
— Не обязательно, хотя, когда число твоих детей, внуков и прочих отпрысков исчисляется десятками, трудно любить всех их в равной мере.
— Какая у вас, хм, любвеобильная мамаша.
— Этого у нее не отнять, — согласилась девушка, и Евгений не смог разобрать, чего больше в ее голосе — брезгливости или зависти. — Именно поэтому голос Ирены имеет такой большой вес в Стае. Среди моих сородичей слишком многие являются в той или
