проступок. Похоже, теперь она твой ангел-хранитель. Радуйся, щенок.
В его голосе больше не было злобы. В нем не было ничего. Как и в сердце, если чувства живут именно там.
– Ой, народ, а что тут происходит? Оно не взорвется?
Джастин, ставший свидетелем всей этой сцены, был напуган явно не убийством. Большими круглыми глазами он смотрел на разраставщийся круг света из-под стойки. Оттуда, где хранились компоненты эликсира и банка с перышками Анжелы.
– Последний ингредиент. – прошептал Ян.
Он из последних сил встал, добрел до стойки и открыл аккуратную дверцу. Банка с перьями светилась. Вместо перьев в ней плескалась золотистая субстанция, похожая на жидкий мед. Свечение потихоньку гасло, а Ян смотрел, не отрываясь.
– Только какое теперь это имеет значение?
«Даже не думай!» – прорычала Яна, когда поняла, что он собирается вылить субстанцию в раковину. – «Если тебе терять больше нечего, подумай обо мне! Я все еще хочу попытаться вернуть остальных. Надю, Оле, Тода. Нет гарантии, что он мертв. Так что делай свое дело, алхимик»!
Их общие руки застыли, не позволяя Яну совершить задуманное. Несколько секунд он колебался, а потом согласно кивнул. Яна ведь ни в чем не виновата. Если у нее еще есть силы бороться за счастье, то пусть попробует. И по раздельности им будет куда проще с этим справиться.
– Джастин, иди отдыхай. Кофейня на сегодня закрывается. – бесцветным голосом распоряжался Ян, автоматическими движениями выливая и высыпая в золотую жидкость остальные компоненты. Нужно было успеть, пока свет не погас. – И ты иди. Доложи Шаману, что исполнил поручение.
– Я? – промямлил парень. – А как же девушка?
– Вон! – гаркнул Ян и на секунду вложил во внешний вид и голос всю свою божественную мощь.
Парень пущенной стрелой вылетел за дверь. С его зрением картина явно получилась жуткая. Ничего, ему полезно. Джастин аккуратно закрыл кофейню и скрылся в своей комнатке за баром. Ян влил в бурлящее зелье кровь из склянки. Цвет сменился с золотистого на сочно-фиолетовый. Жидкость пузырилась как шампанское и пахла мокрой от дождя сиренью.
– Будет больно. – сказал Ян, зайдя в подсобку и спешно избавляясь от одежды.
«С тобой сейчас куда больнее». – мысленно улыбнулась Яна. – «Я готова».
И Ян большими жадными глотками влил в себя еще дымящееся зелье. Он даже успел подумать, что кажется у него получилось, прежде, чем тело скрутила почти невыносимая боль.
Март. Наши дни.
Оле шел, не разбирая дороги. Просто переставлял ноги одну за другой. Правая, левая, повторить. Правая, левая, повторить. Все это было неправильно. Так не должно было быть. Почему же все так получилось и что теперь с этим делать? Ответы на эти вопросы Оле очень хотелось получить вот уже несколько дней, с того самого момента, когда он ступил на порог пустой квартиры брата.
С делами Оле разобрался ближе к полудню. Пока собрал свои вещи, пока изменил память Ольке и стер все упоминания о себе в ее смартфоне и соцсетях. Хорошо, что она была не очень медийной: делала сотни фотографий, но почти ничего не выкладывала и просто любовалась ими с экрана гаджета. Да и с друзьями его не знакомила, что сильно упростило задачу. Потом с чемоданами наперевес Оле наведался к хозяйке квартиры и подправил память ей, чтобы ни у кого не возникло проблем. Он не жалел о принятом решении: все равно раз в пятилетку приходилось менять квартиру, а лучше сразу район, чтобы у соседей не возникло подозрений в его потусторонней сущности. Брат тоже часто переезжал и сейчас снимал уютную однушку в новостройке на окраине. Оле пару раз был у него в гостях и прекрасно понимал, что без такси с вещами туда не доберется. Под осуждающим взглядом водителя он кое-как упихал в багажник и на заднее сиденье приехавшего седана три здоровенных чемодана и чехол с гитарой. А ведь забрал только одежду и личные вещи. Похоже, нужно завязывать с шопоголизмом.
Первый звоночек тренькнул, когда таксист с явным облегчением высадил его у дома брата. На полупустой парковке рядом с домом не было мотоцикла. Оле покрутил головой в поисках железного коня, нигде его не увидел, пожал плечами и потащил свою ношу в подъезд. Мало ли, может с утра мест не было и брату пришлось оставить байк где-то поблизости. Код домофона он знал, так что дверь открыл без посторонней помощи. К радости Оле в доме был лифт, хоть брат и предпочитал им не пользоваться, пешком взбираясь на десятый этаж. Нелюбовь близнеца к технике была понятна – в его присутствии она регулярно ломалась. У Оле таких проблем не было, так что он преспокойно добрался до квартиры и позвонил в дверь. Ответом ему была тишина.
Потрезвонив пару минут для порядка, Оле нашел на своей связке ключ от квартиры брата. Замок слегка заедал, дверь мерзко заскрежетала при открытии, в тишине пустой квартиры монотонно капала вода из подтекающего крана на кухне. Оле невольно улыбнулся: подобные мелкие поломки постоянно сопровождали брата и жутко злили этого неисправимого перфекциониста. Пока они жили вместе, Оле удавалось как-то нейтрализовывать разрушительное влияние близнеца на окружающую действительность. Однажды они даже завели собаку. Красивую поджарую гончую, из-за которой пришлось снимать загородный дом, ибо брат заявил, что держать такое крупное животное в городской квартире это издевательство. Оле, конечно, бурчал, что совершенно одичает в этой глуши, из которой невозможно выбраться нормальными человеческими способами. Зато брат с откровенным наслаждением уезжал верхом в окрестные леса и поля в сопровождении собаки и пропадал там часами. Охотиться, конечно, не охотился, зато давал гончей вволю набегаться наперегонки с лошадью. Возвращались они усталыми, голодными и счастливыми. Правда, когда пес умер от старости, брат категорично заявил, что больше никаких домашних животных. И Оле был с ним солидарен. Теперь уравновешивать брата было некому и следы энтропии то тут то там виднелись в этом царстве идеального порядка и безупречной чистоты. Здесь даже табаком не пахло. С учетом того, как много брат курил, это можно было считать чудом.
Оле аккуратно поставил кроссовки на коврик у двери, втащил чемоданы и плюхнулся на диван в просторной кухне, которую, судя по всему, владельцы квартиры некогда объединили со второй комнатой. Диван угрожающе скрипнул под его скромным весом, Оле откинулся на спинку и окинул интерьер придирчивым взглядом. Слишком чисто и однотонно. Если в одежде брат предпочитал черный, то здесь властвовал белый с легкими вкраплениями серого. Никаких ярких пятен и ничего
