Мой плащ, хоть и защищенный заклятиями, не сильно-то здесь поможет, если кто-то из этих тварей вздумает откусить мне голову. И не важно, сколько раз ты встречался со смертью лицом к лицу. Когда твоя жизнь под угрозой и ты знаешь об этом, тебе страшно, без вариантов.
Страх – настоящий, чистый, наполненный адреналином страх – овладел мною.
– Хм… – хмыкнул я, чтобы одолеть панику. – Мы…
Я собрался сказать «отступим назад». Правда собрался. Но Тесса глядела на меня с самодовольной и злорадной ухмылкой, и это привело меня в бешенство. С ней у меня особый счет. При прошлой встрече она отправила одного хорошего человека в больницу на несколько месяцев, покалечив его на всю оставшуюся жизнь. Чудо, что он вообще выжил. Реально чудо.
Она покалечила моего друга.
Наравне с гневом во мне буйствовала Зима, и внезапно тот факт, что я еще не стребовал с Тессы этот должок, вытеснил для меня все остальное.
– Встань мне за спину и держись как можно ближе, – приказал я Харви.
– Что? – выпалил он.
К моему удовлетворению, в ту же секунду злорадное выражение покинуло лицо Тессы, – видимо, что-то в моей физиономии испугало ее. Я опустил щит, правой рукой вскинул посох, призвал Зиму и крикнул:
– Infriga!
В помещение с ревом ворвался мощный порыв арктического ветра, в мгновение ока заполнив все пространство вокруг – пол, потолок, стены – ровным слоем искрящейся изморози. От сильного перепада температуры комнату заволокло туманом, видимость резко ухудшилась… Что нам давало немалое преимущество, затрудняя координацию между превосходящими силами противника.
Я ломанулся через туман, сокращая дистанцию с Тессой, чтобы взять ее в оборот еще до того, как она опомнится и начнет действовать. В обычном мире я нашел бы ее вмороженной в глыбу льда… но Тесса была чародейкой и в этом деле вовсе не дилетантом. Приблизившись на нужное расстояние, я увидел, что она пятится назад, скрестив передние лапы в защитной стойке. Нас разделяла линзоподобная стена льда – но Тессу она полностью не защищала.
– Forzare! – Я взмахнул посохом.
Ледяная стена разлетелась на множество острых, как лезвие, осколков, смертоносных не менее, чем шрапнель. Тесса попыталась метнуться в сторону, но, ошеломленная силой атаки, не учла, что пол под ее ногами покрыт льдом. Я же стоял на нем твердо, как на баскетбольной площадке. Ее лапы, покрытые хитином, заскользили по ледяной поверхности, и тело врезалось в лед. Во все стороны брызнула зеленая кровь, а богомолья голова Тессы полностью поглотила ее человеческое лицо. Над жуткими глазницами Тессы открылись еще одни, пылающие ярким зеленым огнем и беспредельной яростью. В сгустившемся тумане я не мог разглядеть ничего, кроме этих глаз Падшего ангела, покровителя Тессы.
– Имариэль! – крикнул я. – Для тебя у меня тоже припасено кое-что! Fuego!
При этих словах я пропустил через посох бурлящую массу из воли и стихийного пламени, подпитывая заклинание, вылетевшее из него серебристо-белым огнем времен Сотворения мира. Шар из Огня Души размером с баскетбольный мяч прорезал воздух, словно аккорд торжественного хорала, и ударил в горящие глаза Падшего. Раздался грохот, клубы пара еще больше заволокли пространство. Глаза исчезли с визгливым воплем ужасающей ярости, сопровождаемым громовым шумом обваливающейся в дальнем конце кирпичной стены.
Этим я выиграл себе немного времени, резко развернулся и пихнул Харви себе за спину. Только я это сделал, как из тумана возник самый быстрый – или самый удачливый – из вурдалаков и бросился к нам, нацелившись на мою голову.
На заклинание не оставалось времени. Но его и не требовалось. В моем теле все еще на полную катушку бурлила Зима. Я крутанул своим тяжелым дубовым посохом и встретил прыгнувшего на меня вурдалака ударом, в который вложил всю силу рук, плеч, бедер и ног. Я врезал ему чуть пониже шеи; раздался тошнотворный звук ломающейся кости и выворачивающихся суставов. Удар припечатал его к полу, и он, как какой-нибудь неразумный котенок, взвыл от боли и удивления.
В голове у меня всплыли образы двух молодых волшебников, брата и сестры, несколько лет назад на моих глазах замученных до смерти вурдалаками… и я вспомнил, что у меня к ним должок, ко всем сразу. Я пнул скорчившегося вурдалака с такой яростью, что он отлетел прочь, скользя по ледяному полу, и, хотя я и так уже достаточно использовал эту силу, снова спустил с поводка Зиму и произнес:
– Infriga!
Вурдалак был беззащитен перед такой магией. Мгновением позже на его месте уже была белая масса льда, смутно напоминающая по форме то, чем был вурдалак до этого. Масса продолжала скользить, шлифуясь о ледяной пол… пока не врезалась в когтистые лапы трех других вурдалаков.
Долю секунды те пялились на ледяную массу, а затем, как один, перевели свои полные ненависти глаза на меня и яростно зарычали.
О-о-ой!
Когда они пригнулись, чтобы метнуться ко мне, время замедлилось.
Закатать вурдалака в лед – это одно. Проделать такое с тремя – совсем другое. Если я ударю первого, два оставшихся достанут меня, не успею я и глазом моргнуть. А четыре минус два вурдалака – это на двух вурдалаков больше, чем нужно. Когда тебя так серьезно превосходят числом, рассчитывать на потери два к одному – все равно что сказать, что ты проиграл и будешь сожран без остатка.
Мне нужно было изменить тактику.
Вурдалак слева от меня был чуть быстрее своих собратьев, и я бросился влево, увлекая его за собой и еще более увеличивая дистанцию между ним и его собратьями. Когда лапы того, что слева, оторвались от земли, я вскинул посох, снова воззвал к Зиме и прокричал:
– Glacivallare!
Пласт льда толщиной в полтора фута с пронзительным звуком вырос от пола до потолка, разрезав помещение ровным диагональным, словно прочерченным по линейке слоем. Поднимаясь, лед ударил по пяткам первого вурдалака и уперся в потолок перед носом у других двух с душераздирающим скрежетом.
Время было выбрано безупречно. Вновь расклад один к одному. Я был на седьмом небе.
Это продолжалось где-то с секунду, затем скачущий вурдалак врезался в меня, как профессиональный полузащитник, совмещающий параллельно обязанности голодного каннибала.
Сила удара была достаточная, чтобы сломать ребра, и я понадеялся, что раздавшийся звук исходит от ломающегося льда. Мы жестко приземлились, причем я оказался снизу, и мой плащ теперь скользил по твердой поверхности, гася часть энергии удара.
Вурдалак явно знал, что делает. Я сталкивался с ними прежде несколько раз, и все вурдалаки в основном дрались со слепой яростью, одной грубой силой, полосуя когтями и разрывая все, до чего могут достать. Этот действовал по-другому. Он ухватил обеими
