И вряд ли он ехал ко мне в поместье.
Единственным местом, куда он мог бы направиться, был Тихомирск.
«Бардак, — совсем некстати промелькнула мысль. — Дайте только выжить сегодня, на моём заводе таких говённых ворот и близко не будет. Не препятствие, а калитка трухлявая, прости, Господи. Заходи и бери что хочешь!».
По внутренним расчётам, прошло ещё около десяти минут, когда я отметил довольно странный стиль вождения Белмана. Грузовик, наподдав газу, уже нёсся, словно под колёсами был, как минимум автобан, а не ухабистая тёмная степь, с дороги в которую мы съехали несколько минут назад. Сначала я посчитал это каким-то тактическим манёвром, с целью запутывания следов, но по рыскающему со стороны в сторону «Рамеду» становилось понятно, что у водителя явно не всё в порядке.
« Сука, лишь бы не перевернулись!».
Я оказался прав и понял это уже после того, как медленно снижая скорость, грузовик через несколько сотен метров остановился, так и не включив фар. Стараясь не шуметь, я выбрался из коробок, которые от тряски рассыпались по всему кузову. В тот момент шорох моей одежды показался мне настолько оглушительным, что вызволение из картонного плена пришлось растянуть из соображений тишины, изображая ящерицу. Отбросив тент, я, наконец, выпрыгнул из кузова, попытавшись мягко приземлиться на ноги.
Несмотря на мои опасения, из кабины никто не спешил выходить.
Забравшись на подножку, аккуратно заглянул в салон и непроизвольно вздрогнул от неожиданности, поскольку встретился взглядом с Келлером Белманом. Не нужно быть медиком, чтобы понять, он уже не жилец. И даже, если предположить, что медики сюда доберутся через четверть часа — спасти человека без руки, при этом потерявшего слишком много крови — задача, близкая к сверхъестественному, даже учитывая наличие магии в этом мире.
Судя по всему, атака Райта зацепила и самого Белмана, к которому я невольно испытал, что-то похожее на уважение. Не вырубиться от болевого шока и умудриться ещё вести авто — это нужно очень постараться.
Пол некогда чистого салона «Рамеда» был не просто испачкан — он был залит кровью, а сам Белман, тяжело дыша, отчаянно старался подольше задержаться в этом мире.
— Шат… — сорвался хрип с его губ. — Шат…
Когда, спустя полчаса, из подъехавшей машины выскочил Арнье, я сидел неподалёку, оставив зарево и клубы удушливого дыма от догорающего грузовика позади, подставив лицо свежему ветерку.
— Все целы? — первым делом спросил я, когда понял, что несмотря на то, что я для него господин барон, Константин собирается мне высказать всё, что думает о моём безрассудном поступке.
— Минус один наш, — сухо ответил Арнье, подав знак парням обшарить окрестности. — Господин барон, вас сложно было не найти, даже при отсутствии поискового маяка.
— Белман умер быстрее, чем смог что-то сказать, — произнёс я вместо ответа. — Машина, в принципе, и остановилась, когда он начал отключаться.
Не знаю, спас бы меня защитный кулон в эпицентре огня, но под взрыв я не попал лишь по случайности, за что нужно было благодарить свой молодой организм, своевременно напомнивший мне о естественных потребностях организма.
— То есть, груз в кузове тоже сгорел? — поморщился Арнье. — Дерьмово.
— Бывает, — съязвил я. — Как-то не успел разгрузить.
Тоже сгорел…
Значит о судьбе двух оставшихся грузовиков можно не спрашивать — всё предельно ясно.
Судя по всему, в автомобили изначально был впихнут механизм самоликвидации. И мне не было интересно, когда он должен был сработать: до или после доставки груза в конечную точку. Также мне стало понятно, что Белман был просто исполнителем, рядовой сошкой, которую сразу пустили в расход, когда возникла угроза его пленения.
Значит, удар специально был нанесён, чтобы директор замолчал навсегда. Да и вряд ли Белман рискнул бы ехать на транспорте, начинённом взрывчаткой, даже спасая свою толстую задницу. Он мне показался слишком труслив для этого. Вариант его сотрудничества с нами был в этом случае более вероятен. Именно эту вероятность исключил его «помощник». Кардинально.
Скорее всего, Келлер отлично понимал, что Райт неспроста к нему приставлен, поэтому после попытки ликвидации и попытался свалить.
— Держи вот, — криво усмехнувшись, я вытащил из кармана четыре пузырька, которые я позаимствовал из разорвавшейся коробки в кузове, когда выбирался. — Не знаю, как ты это сделаешь, но к утру я хочу знать полный состав этой дряни, которые можно использовать в качестве доказательств. За образцы отвечаешь головой. Всё понял? — отдав два из них, остальные засунул обратно в карман.
— Так точно, — помрачнел Арнье, осторожно принимая у меня единственное, что осталось от трёх грузовиков.
— Что с магом?
— Ушёл, — последовал скупой ответ, в котором не было ни капли раскаяния.
Ну здесь понятно.
Вздумай я сказать, что они растяпы, не сумевшие взять толпой единственного мага, может последовать резонный ответ, что не было произведено никакой разведки, что является ошибкой командира: то есть — меня. Поэтому я промолчал, не став проверять границы вольного общения с подчинёнными, совершенно не желая выставлять себя идиотом. Понимаю, что слово командира — закон, но всё же…
— Хреново, — вздохнул я. — Ты отправил кого-то на завод?
— Да. Через двадцать минут там будут мои ребята, которые пока возьмут предприятие под контроль. Внутреннее дело Рода?
— Естественно, — фыркнул я. — Чтобы ни одна собака туда не попала без моего ведома. Мы же имеем право это сделать, насколько я знаю?
— Абсолютно, — подтвердил Арнье. — Наши земли — наши проблемы.
— Ну вот и славно, — зевнул я. — А сейчас мы едем домой. Я хочу выспаться, а завтра, наконец, встретиться с господином он Фареном.
— Но вы же сказали, что я… — растерялся Константин.
— Не переживай, ты тоже поедешь, — оскалился я. — А насчёт изменившегося решения скажу так: пора прекращать мять сиськи, иначе это нам станет не боком, а раком. Я понятно изъясняюсь?
Естественно, что в догорающих обломках никто копаться не стал. Убедившись, что на месте взрыва не осталось ничего, кроме кучи оплавленного железа, догорающей резины и небольшой воронки, в которой это барахло валялось, мы погрузились в машины.
Единственное, что я скрыл от Арнье: ещё несколько образцов продукции, которые я тщательно прикопал недалеко от приметного камня, когда отходил по нужде.
«Вопросов становится всё больше, — меланхолично подумал я, чувствуя себя настолько вымотанным, что хотелось только одного: добраться до дома и завалиться спать. — И
