даже недобрый. Не иначе, как на разборки пришли, о чём Леха предупреждал утром.
— Ага. Надо форму поддерживать, — ответил я и знаком указал Семену на сапоги. — Не жарко тебе в них? Ноги спаришь.
— Нормально! — Семен нахмурился. — Тебе какое дело?
— Да никакого вообще, — я широко улыбнулся. — Что хотел?
На крыльцо опять вышла баба Нюша, приставила козырьком ладонь ко лбу, посмотрев на нас, громко поинтересовалась:
— Кто там пришел-то?
— Да ребятишки местные, — так же громко крикнул я и, разумеется, пошутил. — Денег взаймы просят.
— Каких денег? — растерялся опешивший Семен. — Ничего я у тебя не просил!
Его приятели захихикали, отвернулись, чтобы он не увидел их улыбок. Который покрупнее, тот чуть ли не в голос засмеялся.
— Да? — деланно удивился я. — А зачем тогда приперся?
— Ты это, — разозлился рыжий. — К Аньке не подходи! Я с ней гуляю. Понял?
— Да ну? — мне самому вдруг стало смешно.
— Ты что, бурый что ли? — прошипел Семен, поглядывая в сторону бабушки. Баба Нюша и не думала уходить, нахмурившись, поглядывая на нас. До неё было достаточно далеко, чтобы она не слышала наш разговор.Но видела нас она прекрасно.
— Какой? — удивился я. Такого выражения я еще не слышал.
— Может, стыкнёмся? — прищурившись, предложил Семен.
Я в ответ только пожал плечами:
— Да запросто!
— Пошли? — снова предложил он.
— Попозже, — ответил я. — Я сейчас занят.
— Зассал? — ехидно усмехнулся он.
Я в ответ максимально радостно улыбнулся:
— Вечерком заходи, разберемся.
— Я-то зайду! Только ты тоже не уходи никуда.
Семен развернулся, махнул рукой своим приятелям, и они ушли, лузгая семечки на ходу.
— Поговорили?
Оказалось, что за нашей беседой из-за забора наблюдал сосед Алексей. Как только они ушли, он подошел к забору и завёл разговор.
— Поговорили, — подтвердил я и поинтересовался у него, в свою очередь. — А чего это он без дела шляется? Весь народ на работе, а он дурака валяет?
— Так он в армию уходит, — ответил Лёха. — Экзамены в «фазанке» все сдал, повестку получил. И в конце июня «не плачь, девчонка!». Поэтому ты с ним осторожней, ему теперь всё пофиг, я ж говорил…
— В «фазанке»? — удивился я.
— Ну, в ПТУ. Он на механизатора широкого профиля учился.
— Ладно, фигня, — я направился в сторону крыльца. — Разберемся.
— Тох, ты не обижайся, блин, — вдруг сказал Лёха. — Он реально дурак.
Я обернулся, усмехнулся:
— Ну, и хрен с ним! Учить дураков надо. Вечером заходи, посмотришь.
В терраске меня уже ждал мой знакомец Трифон.
— Садись на кресло! А то недосуг мне.
Я сел, откинулся на спинку, закрыл глаза и понеслось…
* * *
Я очнулся и поёжился. Мокрая от пота футболка прилипла и неприятно холодила спину. Голова гудела, вокруг всё расплывалось. Я закрыл глаза, несколько раз тряхнул головой, пытаясь прийти в себя. Открыл глаза, поднес к лицу трясущиеся руки.
Трифон сидел напротив, с интересом рассматривая меня.
— Тяжко? — поинтересовался он. — Глотни!
Он протянул мне глиняную кружку. Я ухватил её обеими руками, поднёс ко рту, сделал несколько глотков. Ядрёный квас обжег горло. Я закашлялся. Потом сделал еще несколько глотков.
Голова прояснилась. Руки перестали дрожать. Даже облегчение какое-то испытал.
— Спасибо! — я вернул кружку Трифону. — Хорош квас, до самых печенок продрал! Квас — вырви глаз!
— На здоровье! — широко улыбнулся в ответ довольный домовой. — Если что, зови!
Он подошел к двери. И я увидел, как он стал истончаться и утекать, словно превращаясь в сизый дымок, в щель. Я это реально видел!
Я откинулся в кресло…
Десять часов подряд почти без перерывов Герис учил меня магическому зрению. Учил, как погружаться в себя, видеть своё магическое ядро, свой узел силы и через него видеть окружающий мир. Десять часов. Мои старания Герис стимулировал, как учитель нерадивого ученика в средневековой школе. Правда, не розгами, но достаточно болезненными уколами-импульсами по «пятой точке». А когда я, потеряв терпение, попытался возмутиться и, честно говоря, послать и его, и его учёбу в очень далёкое путешествие, он убедительно заявил:
— Поздно. Раньше надо было думать! У тебя выхода другого нет. Не научишься, магия твой организм сожрёт за два-три месяца.
Герис сотворил полупрозрачный манекен-фантом, в котором я узнал себя. Внутри в районе солнечного сплетения висел яркий шар с протуберанцами лучей.
— Смотри, что тебя ждет!
Лучи стали вытягиваться в нити, пронзая всё тело до кончиков пальцев на руках и ногах. Тело вокруг них стало усыхать, съеживаться, пока не превратилось в карикатурного человечка из детского стишка про «палку-палку-огуречик».
— Ты должен научиться управлять ей!
Несмотря на это я пару раз пытался выйти из астрала, щипая себя, но совершенно безуспешно. Герис только посмеялся над этими попытками.
— Я разве с урока тебя отпускал?
К концу занятия я, хотя уже сильно устал и практически «плыл», но научился видеть магическую силу и ауру. Причем, «переключаться» с обычного зрения на магическое оказалось совсем просто. Достаточно было установить «якорь» — кодовое слово-переключатель.
— Достаточно быстро необходимость в этом «якоре» пропадёт, — пояснил учитель. — А сейчас, чтобы не путаться, будешь пользоваться словами-командами, которые запускают магические конструкты. Или заклинания, как вы их называете.
Я, шатаясь, как пьяный, поднялся с кресла, шагнул к кровати и повалился. Спать! Спать! Спать!
* * *
— Ты спишь что ли?
Я поднял голову от подушки, зевнул. В дверях стояла maman и удивленно смотрела на меня.
— Что случилось, Антон?
— Ничего, — я зевнул, поднялся, с удовольствием потянулся. — Сколько времени?
— Пять часов! Вечер на дворе!
— Ого! Вот это я придавил…
— Не то слово, — усмехнулась maman. — К тебе твои друзья уже второй раз приходят. А ты всё дрыхнешь.
— Какие друзья? — удивился я.
— Во дворе сидят, — показала maman рукой. — Вон…
Я выглянул в окно. На бревнах во дворе сидела давешняя троица во главе с рыжим Семеном и лузгала семечки, сплевывая шелуху под ноги.
«Колхоз! Деревня! Позор и срам!» — сразу вспомнилась гневная реплика нашей класснухи — учителя русского языка и литературы Нины Терентьевны, увидевшей, как мы грызли семечки на школьном дворе.
