экстазе действительно напоминал сумасшедшего, можно не отвечать на его вопросы. Ведь за ними незамедлительно последуют ответы.
– Наша главная проблема в том, – торжествующе провозгласил ученый. – Что мы не прислушиваемся к народным приметам!
И не смотри на меня так! Наш город – идеальная приманка для сошедших с ума мертвецов. Из-за чего? Да из-за того, что рядом с ним нет никаких водоемов, все в гуще лесов! Само его основание идет вразрез с одной из вековых примет: "Дабы не встретить смерть мучительную в лапах умертвий неупокоенных, построй дом свой от воды близко, ибо мертвецы воды стоячей пуще огня сторонятся".
– Но это ведь всего лишь примета, суеверие.
– Все суеверия на чем-то основаны, – назидательно поднял палец Скин. – И почти каждое из них можно объяснить научно. Кого больше всего боятся Ожившие? Кто является причиной их естественной повторной смерти?
– Глоссы? – содрогнулась Рима.
– Именно! От укусов этих мерзких маленьких мух окончательно упокоилось немало тех, кто рискнул сунуться на водоем, который они облюбовали.
Но смерть несут не сами глоссы, – продолжал он. – А переносимые ими трипы – микроорганизмы, для которых основным деликатесом является трупный яд в венах Воскресших.
Мне удалось добыть трипов и рассмотреть их. Девочка, они прекрасны, такие грациозные! И кровожадные. Попав в кровь Ожившего, трипы начинают активно делиться и пожирать кровяные элементы. Они не успокоятся, пока не съедят своего «хозяина» изнутри полностью.
Если трипозного зомби кусает глосс, то сытые трипы, попав в насекомое, проходят несколько фаз перерождения в нем, и новые особи снова готовы атаковать. Безумная выдумка природы: даже для зомби у нее найдется оружие.
– Прекрасно, но как можно использовать это для людей? Напускать на них глоссов, что ли?
– Почти, мой сообразительный друг! Нужно уменьшить число промежуточных звеньев, и вводить в кровь самих трипов. Если человек был заражен недавно, то они выедят трупный яд и погибнут за неимением пищи.
Рима уже догадывалась, что за этим последует, и точно:
– Ближайший водоем с глоссами находится в тридцати милях от города. Чтобы раздобыть мух, необходимо добраться до лесного озера и обратно через толпу обезумевших зомби, и как можно скорее. Я хочу доверить это дело тебе. Алистер бы со мной согласился, он очень ценил тебя.
– Я не понимаю! Вам эта идея явно не вчера пришла в голову, почему же вы заранее не изготовили вакцину?
– Изготовил, – тихо ответил Скин. – Несколько лет назад, и она действительно работала, но ее побочные эффекты… Пациенты не становились зомби, но теряли рассудок и умирали в страшных мучениях, разрывая собственную плоть. Незараженные, которым я давал сие снадобье в качестве профилактики, тоже умирали, правда, намного спокойнее – они просто навсегда засыпали. Тогда я решил до последнего не использовать его, пока не доработаю, как следует, и к настоящему моменту, кажется, понял, как сделать сыворотку относительно безопасной. Более того – теперь ее не обязательно вводить прямо в кровь – можно и перорально. Но для окончания фазы эксперимента мне нужны глоссы. Ты согласна помочь?
*
Кладку яиц Рима заметила почти сразу: будто белое облако, уютно примостившееся на поваленном бревне. Как говорил Скин, обычно глоссы оставляют одну кладку с тысячами яиц, Риме надлежало взять только часть из них.
Она уставилась на воздушную "вату" остекленевшими глазами. В этой "вате", возможно, кроется спасение человечества или, по меньшей мере, предотвращение его полного вымирания. А нужно ли это человечество?
Рима вспомнила свою уютно тикающую мастерскую, вспомнила Алистера, его слегка вытаращенные глаза и открытую улыбку, мерное дыхание спящей подруги, тихий гул ночных сверчков.
Вспомнила она и презрение в глазах прохожих, клеймо странной, которое тащилось за ней с детства, ненавистные крики детей, глаза насильника, с которым ей не повезло встретиться на освещенной солнцем улице, вспомнила собственное отражение в зеркале.
Алистер всегда говорил, что ее любовь к часам нездорова, и сама ткань времени рано или поздно полностью поглотит человеческую сущность. Может, и так, может, и так, так-так, тик-так.
Тик-так. Часы лучше людей. Только часов больше нет. А вата прекрасно горит.
*
Самое главное – убедить себя в правомерности своих же действий.
Рима появилась в лаборатории Скина намного позже назначенного времени – полчаса она не могла сдвинуться с места, доказывая внутреннему «Я», что имеет право войти.
Поднявшись по крепкой деревянной лестнице к кабинету ученого, она осторожно приоткрыла дверь.
– Простите, Мастер, – сказала девушка, глядя Скину прямо в глаза. – На озере не было глоссов.
***
Взрослые зомби предпочитают черный кофе. И круассаны с шоколадом внутри.
Удобно устроившись в самом углу маленькой кухни, Норан и Алистер неспешно попивали васильковый чай, закусывая крохотными витками шоколадной стружки, за неимением большего.
– Давай помечтаем, – вдруг предложила Норан. – Давай представим, что нет всего этого ужаса, грязи, крови и страха, а мы спокойно живем в открытую среди людей.
– Это, без сомнения, было бы замечательно, – аккуратно согласился Алистер. – Но это утопия, как и пресловутый «мир во всем мире».
– Но почему?
– Потому что мы от людей отличаемся разительно, как ни крути, а они не любят выделяющихся. Равенством тут и не пахнет, уж прости, это будет как третий пол: «мужчина, женщина, зомби». Есть дискриминация расово-половая, а будет еще и «зомби-не-зомби», а то еще и по степени разложения.
– Ты безбожный скептик, – она отпила немного чая из чашки с незабудками. – Человечество же эволюционирует. Я думаю, рано или поздно оно избавится от этих архаичных идей.
– А ты – безнадежный романтик. Хорошо, допустим, нас приняли с распростертыми объятиями. Нет предрассудков, человек зомби друг, товарищ и брат.
Как новым членам социума, нам нужна будет работа, и вот тут – хо-хо! – думаешь, нам позволят занять какие-то нормальные должности? Оживших обеспечат самой тяжелой деятельностью, вроде работы в шахтах. Придавит камнем, руку взрывом оторвет – ничего, обратно пришьется. А потом дойдет до абсурда: это ж зомби, что ему будет, он ничего не чувствует.
Нет, Норан, нам нельзя жить вместе с людьми – нам же хуже. Они боятся нас – и это понятно. Чтобы принять воскресших, прости, мертвецов, которые еще и периодически не контролируют себя в вопросах куся, им нужно преодолеть серьезные внутренние барьеры.
– Допустим, преодолели! – упрямо тряхнула головой Норан. – А если это будут две отдельные цивилизации: людей и нас? Мы не будем вмешиваться в дела друг друга, не будем воевать, а, наоборот, станем осторожно налаживать контакты, изучать культуру. Ходячие ведь тоже о живых мало что знают.
– Хм, а вот это вполне может быть, – задумался Алистер. – Если воспринимать друг друга, как два
