за какой-то отдельный инцидент, а за все на свете. Если хоть одно плохое слово говорилось о нем в нашем городе, он уже считал, что в этом виновата я.
Но ведь он наш мэр. А какой мэр может нравиться всем жителям без исключения? Добро пожаловать в большую политику.
К сожалению, этот довод его не убедил. Хотя я пыталась.
Скип может мне и не верить, но пока он общается с влиятельными жителями нашего города ради собственной выгоды, остальные будут его недолюбливать. Он стал мэром потому, что происходит из влиятельной семьи, а еще потому, что голосовал за сохранение города таким, какой он есть. Несмотря на то, что в Сант-Киприане живет много прогрессивных людей, остальные боятся перемен. Печальная правда.
Это не значит, что жителям нравится именно Скип. И все равно когда о нем, его команде или очередной кампании говорят плохо, винят в этом именно меня. И когда ему начинает казаться, что я не права (а происходит это всякий раз, когда я вмешиваюсь со своими идеями), он открывает на меня охоту.
Вот поэтому мне нужна помощь моих друзей: мы вместе придумаем, как заставить Скипа принять мои новые идеи по новому садовому фестивалю «Багряник». Я все равно буду улучшать жизнь Сант-Киприан и повышать его привлекательность для туристов, и я не собираюсь отменять фестиваль, который приносит доход, лишь бы ублажить мэра Скипа Саймона.
Джорджия выжидающе смотрит на меня. А значит, она ответит нечто такое, что мне не понравится.
И действительно, Джорджия кивает так, словно видит нечто невидимое. Она подходит к своему мешку с кристаллами и вынимает один из них. А потом берет мою руку и вкладывает блестящий черный камень мне в ладонь.
– Храни его у себя.
– Ты же знаешь, что я в это не верю. – В моем голосе звучит отчаяние. Обычно мы позволяем друг другу быть собой. Она разрешает мне во все вмешиваться и наводить свои порядки. А я разрешаю ей витать в облаках и быть неорганизованной девушкой с причудами.
Но, позволив ей нарушить мои границы, я все-таки беру кристалл.
– Знаю, – произносит она мягко и протягивает мне руку. Она не собирается читать мне нотации, просто хочет стиснуть мне пальцы. – Пожалуйста, сегодня сделай так, как мне хочется.
– Ладно. – Я засовываю камень в карман. – Что насчет сегодняшнего вечера?
– Я приготовлю брауни.
– Супер. – Что может быть лучше плана, который согласован с подругой? Только план, в котором есть место липкому шоколадному лакомству.
Мне нужно договориться о встрече со всеми друзьями еще до того, как я открою свой книжный магазин к началу рабочего дня. Надо собрать их всех. Естественно, мои друзья просто потрясающие, и у них есть те качества, которые нужны мне сегодня на собрании.
Мой кузен Зандер Риверс. Паромщик, как и все остальные члены его семьи. Он умеет поднять всем настроение и всех смешит, особенно когда я начинаю слишком давить. И кстати, он считает, что я вечно на всех давлю.
Но еще Зандер ценен для наших собраний тем, что он работает в главном баре города и в курсе всех слухов. Он знает, о чем думают жители, о чем они говорят, и мне становится проще делать для местных то, что им нужно.
Не то что Скип Саймон. Он относится к местным свысока и делает только то, что сам считает нужным. А я – нет.
Моя подруга Элоуин Гуд. Очень жесткая и злопамятная: качества, которых у меня нет, но которые я ценю.
Джорджия. Она умеет позаимствовать экстремальные идеи Элоуин и немного смягчить их так, чтобы они нам пригодились. И убеждает Элоуин, что та именно так все и задумывала. К тому же Джорджи приносит на встречи сладости – ведь сахар помогает решить любые вопросы.
Джейкоб Норт…
При мысли о нем мне меня охватывает жар. Пытаясь скрыть смущение за улыбкой, я выхожу из комнаты Джорджии.
Твердым шагом я иду по коридору к лестнице и говорю себе, что это минутные эмоции. Джейкоб умеет выбесить. Я много лет убеждала себя, что каждое сообщество по сопротивлению местной власти – или сообщество, которое выдвигает новые идеи, называйте как хотите, – нуждается в таком, как Джейкоб, который может указать на недостатки в плане действий. На каждый недостаток в каждом плане. А их бесконечное множество. Я часто говорю себе, что Джейкоб – не суровый пессимист. Просто он подходит к делу с холодной головой и пониманием реального положения вещей. И оба эти качества уравновешивают мрачные фантазии Элоуин, позитив Джорджии, юмористичные реплики Зандера и мою, как называет ее сам Джейкоб, манию величия.
– Нам нужна система сдержек и противовесов, – ворчу я, спускаясь по лестнице.
Спустившись на первый этаж, я пишу сообщение Зандеру. Он подберет Джейкоба у переправы и расскажет ему о наших планах на вечер. Пусть сам с ним поговорит, тогда мне не придется выслушивать жалобы Джейкоба. А я напишу Элоуин, хотя она никогда не проверяет свой телефон. Так что мне придется остановиться у ее чайного магазинчика по пути к своей книжной лавке.
Весенняя погода все еще капризна, так что я беру пиджак, перекидываю сумку через плечо и выхожу из дома, по привычке останавливаясь на секунду в дверях. Ведь я люблю Сант-Киприан, и мне нравится этот ритуал.
Отсюда открывается вид на уходящую вдаль главную улицу, выложенную брусчаткой, такую прямую, словно проектировщик хотел показать, что над этой улицей не властны бесконечные изгибы необузданной реки Миссури. Здания, расположенные с обеих сторон улицы, выстроены из местного известняка и кирпича. А в их ряду все еще стоит необычный, обшитый деревянными панелями коттедж. Многие дома входят в список исторических ценностей. Магазины могут похвастаться большими витринами и вывесками с собственными логотипами, что раскачиваются на ветру. В это время года владельцы выставляют на тротуар рекламные доски и горшки с первоцветами.
Я выхожу на улицу, и в моем сердце звучит та же мелодия любви к городу, которая поселилась во мне еще в детстве.
«Сант-Киприан – мой, а я принадлежу Сант-Киприану».
Мне все равно, если люди сочтут это странным. А они именно так и делают, поэтому я научилась держать свои чувства в тайне. В большинстве случаев.
Солнце сегодня яркое, и после ночного дождя все вокруг искрится. Я машу рукой Холли Бишоп, которую вижу через окно ее пекарни, и обмениваюсь приветствиями с Гусом Хуве, который подметает тротуар перед своим антикварным магазином.
Мне никогда не понять, почему мои родители предпочли жить в Европе и почему
