десяток самых искусных целителей.
Судя по подозрительным взглядам, которые на меня бросала Астрид и, в особенности, Хельга, которая является сильной целительницей, мое состояние их здорово удивило. Пришлось срочно выкручиваться и выдумывать байку о чудо-зельях, приобретенных у восточного алхимика. Хех… В итоге, минус шесть флаконов модернизированных эликсиров. А потом подоспел камергер принца, и все переключились на главную проблему…
Кстати, мне вот интересно, почему Луи до сих пор находится в Фьердграде, а не летит на крыльях любви в Эрувиль к своей обожаемой Бланке де Гонди? Ведь человек, который приказал ему жениться на северной принцессе, сейчас при смерти, если вообще уже не умер.
Другими словами, принца Луи здесь, на севере ничего больше не держит. Правда, насколько я уже понял, в Вестонии его тоже никто не ждет.
Бланка де Гонди явно не намерена связывать свою судьбу с младшим принцем, которому не видать короны Вестонии как своих ушей.
Подозреваю, что в Эрувиле сейчас запущены такие процессы, что «зеленому» принцу безопасней всего оставаться на севере. «Красная» и «синяя» партии очень скоро начнут меряться силами по-настоящему и кому-то из них наверняка придет в голову убрать с доски маленькую «зеленую» фигурку. Так, на всякий случай, чтобы в будущем не мешал.
Думаю, ближайшее окружение Луи, те, кто по-настоящему остался верен ему, прекрасно это понимают. И то, что влюбленный принц не несется в Эрувиль сломя голову, это именно их заслуга.
Кстати, новость о смертельном ранении короля Вестонии, правителя, по сути, самого крупного королевства в Мэйнленде, всколыхнула высшие дворянские круги Нортланда, которые собрались в Фьердграде из-за великого испытания.
Мне это было на руку. Внимание всех этих конунгов и ярлов было сейчас сосредоточено на последних новостях мировой политики, и моя дуэль с Эйриком Железнозубом отошла на второй план.
Я, конечно, не питал иллюзий насчет забывчивости конунга Харольда. Я помню его полный ненависти взгляд. Он обязательно попытается «вернуть мне любезность». Но я готов. И если придется ударить на опережение, я это сделаю не задумываясь.
— Да, друг мой, — кивнул я, выныривая из своих мыслей. — Уверен, что целители его величества знают свое дело.
Жан-Луи тяжело вздохнул и задумчиво уставился в окно моей гостиной. Он практически не притронулся к рагу и больше налегал на вино. Мне было понятно его состояние. Принц, которому он так верно служил все эти годы и которому он был обязан своим возвышением, прямо на глазах терял свои позиции.
Врать не буду, барон де Леви, как человек, мне был в чем-то симпатичен. За время путешествия на север я успел узнать его поближе и пришел к выводу, что Жан-Луи относится к тому типу людей, которых не так-то просто сломать. Но сегодня складывалось такое впечатление, будто что-то изменилось. Я впервые видел его таким. Мрачным, задумчивым и растерянным…
На некоторое время в моей гостиной повисла пауза. Я продолжал тихо есть, а Жан-Луи, судорожно сжав бокал в своей руке, напряженно о чем-то думал, не отрывая глаз от окна.
Наконец, он глубоко вздохнул, словно вынырнул из-под воды, и посмотрел в упор на меня. Судя по его взгляду, кажется, он пришел к какому-то решению, и мне вдруг стало ясно, что это решение касается и меня тоже.
— Друг мой, — произнес он проникновенным голосом. — Я знаю, вы благородный человек и уже много раз доказали, что честь дворянина для вас не пустой звук. Поэтому я не прошу вас давать мне клятв, будет достаточно и вашего обещания, что вы не будете распространяться о том, что я намерен поведать вам. Заранее хочу уверить вас, что ваше молчание ни коим образом не заденет вашу честь, либо честь вашего рода. Если же вы захотите остаться в неведении, просто скажите мне об этом, и я тотчас же умолкну.
Я пристально посмотрел в глаза барона де Леви. Ну, здесь не надо быть семи пядей во лбу, чтобы сообразить, что именно понадобилось от меня ближайшему окружению принца Луи. В то, что Жан-Луи напросился ко мне на обед по собственной инициативе, я не верил. Стремительно редеющие ряды «зеленой» партии, неадекватное поведение капризного принца, неутешительные вести из Эрувиля — все происходящее требует незамедлительных действий для сохранения хотя бы того, что осталось.
В общем, те, кому уже нечего терять, и те, чье положение напрямую зависит от принца Луи, ищут новые ходы и новых сторонников. И меня нисколько не удивляет тот факт, что их взоры обратились именно на меня.
Дело в том, что после той дуэли с Эйриком Железнозубом мой рейтинг среди вестонских дворян значительно вырос. На меня обратили внимание те, кто раньше брезговал даже взглянуть в мою сторону. Скажу больше, некоторые из тех вестонцев, кто уже покинул Фьердград, приглашали меня присоединиться к ним.
Особенно ратовали за мой отъезд те, кто решили присоединиться к «синей» партии. Свои утверждения они аргументировали тем, что принц Генрих, уважающий силу и личную доблесть, обязательно примет меня под свое крыло. Что же касается того приема у тетки Макса, то наверняка его высочество уже забыл о той досадной неловкости, что возникла в тот вечер по моей вине. Ну да, как же…
Ну что ж, давай послушаем, что у вас там на уме. А вслух я произнес:
— Обещаю вам, друг мой, что все, о чем мы с вами сейчас будем говорить, останется между нами.
— Иного ответа я от вас и не ожидал, — с улыбкой произнес Жан-Луи, при этом он облегченно выдохнул.
— Итак, я внимательно вас слушаю.
Отставив в сторону бокал с вином, барон де Леви слегка подался вперед и, понизив голос, начал говорить:
— Вероятно, вы уже заметили, что делегация нашего посольства с каждым днем теряет своих делегатов.
— Конечно, — улыбнулся я. — Этого трудно было не заметить.
— Наверняка и вы тоже получили послание от своего дяди, графа де Грамона с подробными инструкциями.
— Нет, я не получал никаких посланий, — покачал головой я.
Жан-Луи удивленно взглянул на меня.
— Странно… Насколько мне известно, ваши кузены получили письмо от своего отца этим утром.
Я лишь пожал плечами.
— Мне только остается порадоваться за моих кузенов, что у них есть такой заботливый и внимательный отец. Что же касается меня… То, как я вам уже сказал, мне писем никто не доставлял. Ни от моего дяди, графа де Грамона, ни от моей милой тетушки, герцогини дю Белле.
Жан-Луи задумчиво потер подбородок
