— это не кулаки, не клыки и не дьявольский метаболизм. Самое страшное оружие — это бесстрашие. И неумение составлять каламбуры.
* * *
— Это сколько ты в него дерьма этого залил! Гляди — до сих пор лежит как бревно! — раздался женский голос. — А говорили — уруки на такие вещи устойчивые!
— Так целый баллон, Хлоя! Целый баллон даже слонопотама с ног свалит!
Хлоя! Я где-то слышал это имя, определенно! Всей этой иностранщиной увлекались одни мои старые-недобрые друзья из Сан-Себастьяна, и была там одна лысая девушка с механическими щупальцами вместо левой руки…
— Заткнулся бы ты, болван. Не говори, в чем не смыслишь! — она точно была из нашего Сервитута, эта Хлоя! Вон как оборвала второго, когда он заикнулся про слонопотама! — Грузите его на тележку и отвезем его вниз, запихаем в Дыру.
Мне очень не хотелось, чтобы меня запихивали в дыру, или чтоб мне что-то запихивали в дыру. Поэтому я дождался, пока меня как мешок с дерьмом зашвырнут в некую емкость, габаритами напоминающую мусорный контейнер, и потихоньку освободился. Как? Так спасибо гребаному голубоглазому комедианту! Цегорахов-таки сделал мне то дорогущее нано-напыление, так что разгрызть цепи было делом недолгим — благо, подготовился я к этому заранее, перед тем как уснуть. Стальные браслеты на лодыжках и запястьях меня ни капельки не смущали — и с чего бы? С таким дополнительным весом удары буду еще сильнее! А что кожу натрет — так и хрен с ним. Со свободными руками и ногами я чувствовал себя вполне прилично. А норадреналин, кипящий в крови, подпитывал жажду крови.
Обмотав вокруг правого кулака мешок с головы, и убедившись, что нахожусь действительно в мусорном баке, который куда-то катят, я напружинил ноги и стал ждать подходящего момента.
Момент настал совсем скоро. Тележка подкатила к какому-то приземистому серому зданию — то ли складу, то ли ангару, к самым рулонным жалюзийным воротам, ржавым и облупленным. Запиликала сигнализация, из шипящего динамика на стене кто-то спросил о содержимом контейнера, и получив ответ удовлетворенно захохотал.
— Открывай, Грег, хватит ржать! — заявила Хлоя. — Мы торопимся.
Она, похоже, считала, что контролирует ситуацию. Ворота поползли вверх, и тележку начали вкатывать в освещенное неоновыми лампами нутро ангара. И в тот самый миг, когда передние колеса брякнули о стальной порог, а задние еще оставались на улице, я распрямился и сказал:
— Падажжите! — и от всей души врубил тому самому киборгу-шпиону кулаком в его шпионскую рожу, отправив в короткий полет до воротной рамы, в которую он врезался со страшным хрустом и с очень удивленным выражением лица.
А потом ухватил Хлою за щупальца на руке — и дернул на себя, впечатывая грудной клеткой в борт контейнера, и добавил локтем — по лысой башке. Точно — это была она, подруга Сандера и Стредлейтера, которые пришли как-то тиранить Хуеморгена в «Еду и Напитки». Не бить женщин? Ну да, правило хорошее. Но если женщина наполовину состоит из железячек и до этого приказала нафигачить в меня газом из баллона — я считаю себя вправе нафигачить ее по башке.
Оба киборга искрили конечностями и вращали глазами. Я вылез из контейнера, врезал от души кибершпику по ребрам ногой — раз-другой, и прорычал:
— Спроси у жизни строгой: какой идти дорогой? — и прыгнул ему на грудь, и у него изо рта хлынула кровь.
А потом я обернулся к Хлое и ухватил ее за шиворот ультрасовременного кислотно-яркого желтого жакета из какой-то синтетической ткани.
— Куда по свету белому отправиться с утра? — и глянул ей в самые глаза.
— Что? Что ты такое, мать твою, несешь? — она явно плохо соображала, и щупальцы из руки у нее свисали весьма безжизненное, а аугметированная нога непроизвольно подергивалась.
— Иди за солнцем следом, ять! — я размахнулся и швырнул ее куда-то внутрь ангара, туда, где виднелись стенды и манипуляторы, возвестившие мне о том, что это не ее личная инициатива, и всё-таки без Формации вся эта хрень не обошлась. — Хоть этот путь неведом!
Грохот и хруст возвестили мне о том, что это был страйк, а дикий мат и ор — что местные в курсе о том, что операция по тайной экстракции отдельно взятого урукского Резчика полностью провалена. И теперь предстоит его хватать и не пущщать! И первым решился попробовать свои силы тот самый Грег: приземистый парень с ирокезом и стальными руками.
— А ну иди сюда! — крикнул он, торопливо спускаясь по железной лесенке из своей будки над воротами, в которой, видимо, отслеживал мониторы с изображениями с камер. — Иди сюда, орочье говно!
— В-А-А-А-АГХ!!! — заорал я во всю мощь луженой урукской глотки в тот самый момент, когда он оказался в неустойчивом положении, оторвав одну из нижних конечностей от ступеньки.
Есть такое выражение: «не говорить под руку». Орать под ногу — тоже хреновая идея. Японцы вообще возвели умение вопить «киай» в отдельное направление боевого искусства. Орущий «киай» (или «кийя!» если по-русски) урук — это из разряда комедии, потому «ваагх» показался мне более уместным. И это сработало — он запнулся и кубарем покатился вниз, я уже был тут как тут:
— Иди, мой друг… Всегда иди… Дорогою добра! — рыча, я прописал ему с размаху в башку подошвой ботинка, и получилось весьма качественно — пару раз.
Но этого было недостаточно для такой железной образины: он как-то неестественно выгнул свои руки и, оттолкнувшись ими от пола, взлетел в воздух, и брякнулся на жопу — снова на лестнице, выше меня! Всё-таки аугментация — это реальный выход для тех, кого съедает комплекс неполноценности по сравнению с магами. Искры электрических разрядов забегали меж пальцами Грега, что-то страшненькое защелкало в предплечьях, и я вспомнил Перепелку с его убийственным штырем из запястья. И оно и нахрен было мне не надо! А потому я ухватил за ноги отправившегося в киборгианский рай шпиона, и швырнул его в Грега.
— Иди, мой друг!.. — и ринулся вверх по лестнице следом за ним.
Не привыкли тут к метательным снарядам из людей! Так что Грег растерялся, и поймал своего товарища по Формации, и заляпался в кровище, и снова сел на жопу, и упустил момент, когда я ухватил его самого за ногу и дернул вниз.
— ЯТЬ… — как-то разочарованно вякнул киборг, прежде чем быть ударенным затыльником о ступеньки
