точно — это кровь той, которая и попросила меня встретиться.
— Фу, не наша волшба, — скривался бес, однако именно это его окончательно успокоило. — Даже не чухонская. С дальних земель.
— Ее кровь, — сказал я, — хистом чувствую. Если захочу или пойму, что что-то не так вдруг идет…
По крайней мере, так мне рассказала Наташа. Говорила она вполне спокойно, словно ничего особенного и не произошло. Ну да, подумаешь, твоя начальница — рубежник. Для меня подобное вообще до сих пор нечто невероятное. Я думал, что говорить людям про твои способности — верный способ попасть в дурку. Да и бес твердил, что о промысле никому не надо говорить.
— Ох, пожалею, пожалею, — сокрушался Григорий, мотая головой. Он вообще словно разговаривал с самим собой. — Ладно, с тобой пойду. Потому что если вдруг что случится…
— Ты же говорил, что бесы не любят открытых пространств.
Об этом Григорий упомянул всего раз и то как-то вскользь, мимоходом. Мол, по квартирам бегать, во сне соседей пугать, да силу для промысла собирать — это одно. А вот выйти во двор — уж простите.
Я вообще был не особым спецом в бесах. Но почему-то думал, что не все они агорафобы. В смысле те, которые открытых пространств боятся. Что мне Григорий сам и подтвердил.
— Не бесы, я конкретно, — ответил он. — Понимаешь, тут причина в том, что я русский.
— У нас многое в стране так объяснить можно. Но вот с этого момента поподробнее.
— С детства так повелось. Выйду в чисто полюшко, чтобы вдалеке березы на ветру качались, да речка шумела. И сразу меня такая удаль молодецкая берет, спасу никакого нет. Хочется что-нибудь эдакое устроить. Ну и, чего говорить, устраиваю, как правило.
— Так диагноз очень простой — ты Безруков. Еще немного и начнешь банки рекламировать. Или Илья Муромец, когда трезвый.
— Ты можешь не перебивать? — разозлился Григрий.
— Прости, большое. Я понял, ты не очень любишь открытые пространства. И что предлагаешь — в рюкзаке тебя пронести?
— Не поможет, хозяин. И тряпкой накрывали, и в короб клали — без толку. Я волю чувствую. Вот прошлая хозяйка озадачилась, артефакт заказала. С виду вещь нужная, для папирос всяких.
Я улыбнулся. Так и знал, что тот портсигар должен использоваться не по прямому назначению. Да и по всей видимости, когда старушка его заказывала, портсигар был в тему. Теперь такое никто не использует.
— Ладно, возьму тебя с собой. Только веди себя пристойно.
— Я бес, а не черт, — напомнил мне Григорий. — Так что уж будь любезен.
Так и не понял, что это значит. Что бес даст стране угля или наоборот станет интеллигентом в третьем поколении. Я вытащил из шкафа портсигар. Поднес к Григорию, не вполне понимая, что именно надо делать. А он подошел к золоченой коробочке и пару раз крутанул кресало, заглянул в крохотную дырку, после чего… беса втянуло внутрь. Будто каким-то невероятно мощным пылесосом.
Нет, я в последнее время много всяких чудес видел, но подобное игнорирование законов физики меня впечатлило.
— Чего стоишь? — заговорил «портсигар» голосом Григория, который сидел в каком-то колодце. — Тебе же ко времени назначено.
Я накинул на себя зеленую ветровку. Последнюю накинул как раз только из-за широких карманов. Потому что во внутренний убрал нож, в другой портсигар. Восковая фигурка, конечно, хорошо, но безоружным на встречу приходить тоже не хотелось. В остальном прикид как обычно — футболка, голубые джинсы и кроссы. Надо и себе какой-нибудь костюм купить, как у того кощея. Правильно говорят, первое впечатление можно произвести лишь один раз.
Пригласили меня в кафешку в центре. Такая пафосная фигня, где двадцать видов кофе, а из поесть только тосты и маффины. Да еще и ценник конский. Заведение из разряда «дорого и глупо». Понятно на кого все рассчитано — на туристов. Сам я в такие места не ходил. Потому что искренне думал, что после кафе или ресторана надо выходить сытым. А тут — что поел, что радио послушал.
Мне бы думать и бояться от первой вменяемой встречи с рубежником. Точнее, с рубежницей. А я размышлял о совсем иных категориях. Если женщина позвала тебя в кафе, то кто платит? Обычно тот, кто приглашает. С другой стороны, женщина же. Даже если скажет, что счет пополам разделить — как-то неудобно. Мы же не в прогрессивных Европах, где в женские туалеты пускают даже «боевые вертолеты», а любое твое действие кого-нибудь дискриминирует. В общем, я дикарь и консервативных взглядов на этот счет. Не скажу, что горжусь этим, скорее не стесняюсь. Мне легче никого никуда не звать, чем потом краснеть и наступать себе на горло.
— Едем тухло! — пожаловался из кармана «портсигар». — Хоть бы музыку поставил.
— Тут магнитола сломана. Да и приехали почти. Но если хочешь, могу сам спеть.
— Не надо, — как-то испуганно пискнул он.
Григорию хватило пару раз, когда я мурлыкал что-то в душе. После чего бес жаловался, что его музыкальный слух совершенно испорчен и в качестве моральной компенсации принял на грудь сразу триста грамм водки. Нет, я знал, что голос у меня так себе. Не для больших и малых театров. Но в данном конкретном случае подумал, что бес попросту искал повод принять на грудь.
Машину я поставил в соседнем квартале, а до нужного кафе дошел пешком. Честно говоря, немного стеснялся своей рабочей повозки. Возле заведения сидела в машине Наталья, которая кивнула мне. Видимо, она у начальницы и водителем подрабатывает?
Что еще меня удивило. Несмотря на то, что кафе было открыто, плюс вечерние часы, внутри никого не оказалось. Ни гостей, ни официантов, ни кассира. У нас обычно народа в это время валом.
Единственным посетителем оказалась девушка, облаченная в старомодный клетчатый костюм. Как только колокольчик над дверью звякнул, незнакомка подняла голову и внимательно посмотрела на меня.
Вот, кстати, если бы не хист, я бы принял рубежницу за совсем юную девчонку. Очень странно одетую юную девочку. Росточком та была незначительного, метр шестьдесят, не больше. Да еще черты лица мелкие. Светлые волосы убраны в хвост. По ней совершенно непонятно, сколько лет женщине. Разбег мог быть от пятнадцати до сорока пяти. Это про таких говорят — маленькая собачка до старости щенок.
Она выглядела максимально приятно и безопасно, что ли. Правда, только внешне. Ее
