взглядом красотку он так и не перестал. — Но как хороша, бесовка! Точно впендюрю…
Девица, которой на первый взгляд можно было дать лет двадцать-двадцать пять, радушно улыбнулась бывшим богам своими пухлыми коралловыми губками, и развернула плечи, отведя локти назад. Тонкий шелковый плащ, надетый, по всей видимости, прямо на голое тело девицы, обтянул её крепкие налитые груди, призывно качнувшиеся из стороны в сторону. А возбужденно напрягшиеся соски едва не прорвали тонкую ткань, вызвав очередной приступ вожделения и слюноотделения у бога огня.
— Оставьте нас, братья и сёстры! — В голосе девицы лязгнул металл, когда она обратилась к своим подручным, все еще продолжавшим стоять на коленях перед пришельцами. Сектантов как ветром сдуло, настолько стремительно они покинули подвал. — Что привело Владык Подземного Мира в моё скромное жилище? — Обворожительно улыбаясь, повторила она свой вопрос, сверкнув белоснежными острыми зубками.
[1] В Православной церкви встречается упоминание о восьми архангелах: Михаиле, Гаврииле, Рафаиле, Урииле, Салафииле, Иегудииле, Варахииле и Иеремииле.
[2] Инок — православный монах.
[3] Бабуа — дедушка (грузинский).
[4] Слейпнир («скользящий» или «живой, проворный, шустрый») — в скандинавской мифологии восьминогий конь Одина, порождение Локи.
[5] В скандинавской мифологии отцом восьминогого жеребца Слейпнира является жеребец Свадильфари, а матерью — бог Локи, пребывающий в виде кобылы.
[6] Суккýб, cуккýбус — в средневековых легендах — демон похоти и разврата, посещающий ночью молодых мужчин и вызывающий у них сладострастные сны, персонаж низшей мифологии народов Европы.
Локи, засунув руки в карманы широких штанов, расхлябанной «приплясывающей» походкой подошел к «молодой» ведьмачке. Пожирая красивую девицу похотливым взглядом, он обошел её по кругу, шевеля засунутыми в карманы кулаками. На холеном и породистом лице Апраксии, которая оказалась чуть не на голову выше бывшего повелителя огня, не дрогнул ни единый мускул. Она все так же продолжала улыбаться радушной улыбкой, лишь изредка следя за бесом поблескивающими глазами из-под длинных и густых ресниц.
— Что привело, говоришь? — наконец произнес рыжий пройдоха, остановившись напротив девушки. — Нам от тебя кое-что нужно…
Бывший бог откровенно и плотоядно пялился на возбужденные соски и крепкую грудь Апраксии, оказавшиеся едва ли не напротив его глаз.
— Я готова оказать древним Владыкам любую услугу! — Томно выдохнула она, эротично облизнув красным язычком свои пухлые губы. — Любую… — с хриплым придыханием добавила девушка, изящно поведя плечом.
От этого движения её крупные груди призывно качнулись под невесомым шелковым плащом, заставив Локи вожделенно сглотнуть.
— Хватит придуриваться! — Произнес Велес, отодвигая исходящего слюной рыжеволосого беса в сторону. — Спаривать будете в свободное от «работы» время! Хоть до смерти затрахайтесь…
— А что? С такой красоткой я могу и до смерти! — Закинув голову, безумно расхохотался Локи, приблизившись вплотную к девице.
Ухватив Апраксию за крепкую задницу он рывком приблизил её к себе и, привстав на цыпочки, впился горячив поцелуем в её приоткрытые губы. Девушка неожиданно вздрогнула, по её телу пробежала сладострастная судорога, а кожа покрылась мурашками. Щеки заалели, глаза закрылись, и она бессильно обмякла. Только благодаря расторопности Локи, который не выпустил сомлевшую Апраксию из своих рук, она не грохнулась на пол.
— Ну? И как я тебе? — самодовольно воскликнул бес, резко встряхивая ведьмачку. — Один лишь поцелуй бога приносит незабываемое блаженство! — Локи опустил глаза и заметил, что тонкая ткань плаща напротив промежности ведьмы потемнела, промокнув и прилипнув к её стройному телу. — Ты потекла от одного моего поцелуя, сучка! А представь, что будет, если я подарю тебе свою настоящую любовь?
— Как же ты меня задрал, сучий потрох, со своим неуемным либидо! — рявкнул старик, за шкирку отрывая тщедушного Локи от девушки. — Гребаный любитель трахать все, что движется! Вспомни, каких чудовищ породила твоя так называемая любовь! Вспомни и ужаснись хоть раз в жизни! А еще лучше, подключи башку, пока она у тебя еще есть! Прав был на твой счет Зигисмунд Шломо Фройд[1]! Ох, как прав! Правда я, дурень, тогда этого не понимал!
— Всё-всё, старый! Я понял! — Локи выкрутился из могучего захвата Велеса и примирительно поднял руки. — Сначала дело! А ты, красотка, не забывай…
— Прошу меня простить, Владыка, — произнесла Апраксия, уже успевшая прийти в себя к этому моменту, только её грудь все еще продолжала вздыматься от учащенного дыхания, — не поймите превратно — но не нужно так больше делать!
— Ох, ты ж! — Локи резко обернулся к ведьме. — И отчего же? Неужели не понравилось? — Он вновь пробежался глазами по ладной фигуре ведьмы, задержав взгляд на мокром пятне. — Я же вижу, что это не так.
— Мне сейчас нужна абсолютно трезвая голова, — честно ответила она, твердо глядя в глаза бывшего бога и ничуть не стесняясь проступившего на плаще мокрого пятна. — Мой господин не оценит, если из-за моей безалаберности сорвется Черная месса. Ритуал практически готов — звезды благоволят, парад планет сложился. Я должна провести ритуал в ближайшее время…
— Вот об этом я и хотел поговорить, — не дал ей закончить фразу скотий бог. — Мне нужно, чтобы ты провела Черную мессу сегодняшней ночью!
— Но… Я еще не все подготовила, Владыка Велес, — слегка опешила Апраксия. — Да и мой господин будет недоволен, если месса сорвется из-за моей поспешности…
— Господин? — Велес наморщил лоб, пытаясь вспомнить, под кем из иерархов ада ходит эта ведьмачка, но не преуспел. — Кто курирует этот проект? — напрямую спросил он у Апраксии. — Асмодей[2], Маммона[3] или Бельфегор[4]?
— Архидемон Астарот[5], Владыка, — назвала Апраксия имя своего непосредственного хозяина.
— Астарот… — задумчиво произнес Велес.
— Тот еще мерзкий упырь, этот Астарот! — подал голос Локи, приглаживая ладонями свои растрепавшиеся рыжие вихры. — Он мне никогда не нравился.
— А он что, девка красная, чтобы тебе нравиться? — недовольно фыркнул Велес. — Хотя, зная твои наклонности: что мужик, что баба, что конь — все едино…
— Ты опять за старое, Борода? — Веснушчатое лицо бога огня стремительно налилось дурной кровью, а от приглаженных перед этим рыжих волос вновь пошла слабая дымка. — Еще один намек, и я за себя не ручаюсь!
— Ладно, — великодушно пророкотал старик, — забыли! Не буду больше… Но и ты свои дурацкие штучки оставь!
— Зуб даю, старина! — поспешно пообещал Локи,
