пытаясь что-то снять с Василисы, то шипя на собачью шерсть. Верхнюю одежду с дочки Маша сняла прямо в прихожей и отдала мужу с просьбой растрясти на улице, чтоб в доме не было шерсти. Саму же малышку отвела в ванну и умыла с заговором от детских болезней, надеясь, что это поможет, хоть состояние и вызвано естественными причинами.
Переодетая Василиса со Степаном под мышкой стояла в коридоре и ждала когда родители закончат панику по устранению собачей шерсти и наконец отведут ее за песиком.
Примерно через полчаса они ехали назад в город. Довольная Василиса, Степан, требовавший свое “мяусоу”, и расстроенный всем случившимся муж, который не мог понять почему у ребенка вдруг началась такая сильная аллергия на шерсть, ведь домашний кот ее не вызывал.
В детском мире они купили робопса, который пел, выполнял несколько команд и отвечал на вопросы.
— Мам, а почему не настоящую собачку?
— Доченька, понимаешь, от настоящей собачки у тебя сопли начинаются и дышать тяжело, давай лучше такую, а? Да и Степан такой собаки не испугается.
— Они подружатся?
— Скорее всего да. Это ведь умная собака, как наш Степочка.
— Хорошо, а может тогда еще в парк на колесо обозрения?
Парк и колесо обозрения находились всего в пяти минутах ходьбы от той самой мясной лавки, так что прикинув все за и против Маша согласилась. Но с одним условием, что Дмитрий с Василисой будут кататься без нее, сославшись на то, что сегодня у нее что-то голова кружится.
Проводив их до аттракционов, Маша быстро вернулась к машине, проверила чертенка, который смотрел на нее весьма голодными глазами и сбегала в магазин. Там снова была та самая продавщица, что и в прошлое ее посещение. Только взглянув на вошедшего покупателя у той немного округлились глаза. Без лишних вопросов и предложений она отрезала запрошенный кусок, взвесила и озвучила цену, получив чуть больше требуемого, даже не шелохнулась, когда Мария не дожидаясь сдачи отправилась на выход.
Степану уже не терпелось, и как только открылась дверь, он начал тереться о ноги, все повторяя и повторяя:
— Мяусоу, мяусоу…
Маша достала ему пластиковую тарелку, положила туда кусок, увеличившийся кот, опять за пару укусов умял предложенное яство и напряженно посмотрел на девушку. Когда она нагнулась, чтоб взять тарелку и выкинуть ее в урну, котик коснулся и сказал с какой-то тревогой.
— За нами следят!
И точно, из магазина высовывался нос той самой продавщицы. Видимо она решила удостовериться, что огромный кот, поедающий почти килограммовый кусок печени в несколько укусов, ей не приснился. Но поняв, что ее заметили, она быстро вернулась на свое рабочее место.
— Степ, это опасно?
— Нет, просто неприятно, когда на тебя смотрят, когда ты ешь.
Степан отправился ждать всех в машину, а Маша на аттракционы забирать своих, пока они там не поселились. И во время это сделала, так как Василиса выпрашивала уже третью поездку на колесе обозрения.
Дорога домой прошла тихо и спокойно. Все бы ли довольны, Василиса собачкой, Степан мясом, Дмитрий хорошо проведенным временем с семьей, а Мария тем, что все удачно сложилось в этот непростой день.
После длинный и напряженных выходных, девушка надеялась выспаться и отдохнуть, но видимо не судьба.
Так как только она покрепче уснула, то увидела старый домик, а перед ним скамейку, открытые окна, из которых лился аромат выпечки, и бабушку, что приветливо выглядывала из окна. Кажется за всеми делами и неразберихой, Маша напрочь забыла о ней и не навещала старушку наверно с месяц, если не больше.
Хотя после последних открывшихся событий Маше не особо хотелось видеть Клавдию. Девушке было очень обидно, что бабушка решив, что она знает как и для кого будет лучше, решила за всех и по сути испортила жизнь и родным и не родным по крови людям.
— А я все жду-пожду, когда же вы ко мне наконец наведаетесь!
— Здравствуй, баба Клава! — один голос сказали Маша с чертом.
— Всему научились и забыли про бабушку?
— Нет конечно, просто так получилось…
— Ну, раз получилось, то получилось. Проходите тогда, я чаю заварила, пирогов напекла!
— Будь внимательнее, — шепнул Степан.
В доме все было по прежнему, кажется они здесь были буквально несколько часов назад и ничего еще не успело измениться, даже чашки и чайник стояли на тех же местах.
— Степочка, как ты там, без настойки-то? Заскучал наверно?
— Да меня Маша мясом кормит, я и не вспоминаю, но раз речь завела, то налей стопочку, уваж.
— Конечно, кончено! — бабушка выудила откуда-то из шкафчика бyтылку и щедро плеснула коту в pюмку.
— Какая ты сегодня неэкономная… Что тебе надобно, Клавдия? — не удержался Степа.
— Да ничего такого! Просто раз уж не нужна, то так и скажите, что уже всему выучились у меня и не нужна вам старушка, да и дело с концом, чтоб я не нервничала об этом! — завела свой разговор бабушка.
— Молчи, — шикнул кот на Машу. — Да что же ты такое говоришь? Как же мы без тебя-то? У кого совета-помощи просить будем? Ты это брось! Нужна ты нам бабушка!
— Вот черт неблагодарный! Ведь все уже ей рассказал-показал, да и с меня уже спросить нечего, а все держите!
— Ну как же? А вдруг Света твоя соскучится? Нет, ты бабушка нам нужна еще, не выдумывай!
— Пей уже, кошачья харя, да идите, раз общаться не хотите! — резко изменившись в лице сказала баба Клава, и Маша проснулась.
К ней в комнату тут же прибежал Степан, как-то научившийся открывать двери и входить туда, куда ему было нужно. И свернувшись клубком начал рассказ.
— Ты не вздумай ее отпускать пока. Она должна исправить то, что натворила, иначе ее долги на тебя по родству перейдут.
— А как я ее могу отпустить и что за долги? Степа, давай подробнее, ты же знаешь, я не обучена с детства!
— Хорошо, по порядку. Когда она просила тебя сказать, что ты все, что могла, у нее узнала, это значило бы, что она свободна от обязательства тебя обучать. И теперь ты должна будешь исправить некоторые ее косяки, хотя ты в любом случае их будешь исправлять, но лучше приступить к ним, когда наберешься опыта. И да, если мы ее не отпустим, она может попробовать исправить все сама, она это сможет сделать и тогда будет свободна и сможет уйти дальше.
— Куда дальше? В рай?
— Ну, как тебе сказать, учитывая то, что она натворила, да и то, что она до сих пор юлит, вряд ли.
— А
