яйца к потолку.
Я недоуменно поднял брови.
— Ты что, не в курсе, младший? — насмешливо сказал Михаил.
Естественно, я был не в курсе. История с «Ротне» как-то прошла мимо меня, террориста Воротневых поймали, а я тогда еще в школу ходил, мне не до того было.
— Поясни, пожалуйста.
— Воротнев ставил опыты на людях. Обычных людях. А его работа была больше связана с черной волшбой, нежели с наукой, — пояснил отец. — Ты думаешь, это они? Банальная месть?
— Естественно. Разгневанные анонимные вкладчики решили отомстить одному из наследников Апраксиных.
— Почему тебе? — спросил я.
— Потому что всю операцию по ликвидации клана Воротнева спланировал и возглавил я. И успел захватить ту самую душегубку, которая сейчас принадлежит нашему клану, не дав ничего уничтожить из оборудования и документации.
— И что же интересного ты оттуда почерпнул? — напрягся я, заметив недоговорки.
— А вот об этом мы говорить не будем, — мягко прервал меня отец, заменив этим «не твое собачье дело».
Опять тайны, тайны… И опять они связаны с «Древом» и лабораторией корпорации «Ротне». Что-то мутят мои дражайшие родственники, что-то такое конкретное… Ладно, разберемся и с этим. Со временем.
— И что же нам теперь с этим делать? — спросил я.
— Нам? Ничего, — состроил гримасу брат. — Как работали, так и работаем. Только усиливаем меры безопасности. Кстати, чтобы ты не шалберничал и по бабам не бегал, я придумал тебе трудотерапию. Сегодня пойдешь сажать картошку.
Я удивленно воззрился на брата. Головой случайно не бился? Какая еще картошка?
— Это я образно, — сказал брат. — Не картошку, конечно, а сейсмодатчики за пределами зоны отчуждения. Где и любят появляться странные люди на странных транспортных средствах. С не менее странными татуировками.
— А вот фиг тебе, — сказал я. — Я к зачету готовлюсь, не отвлекай меня от учебы.
— Да, в самом деле, — неожиданно поддержал меня отец. — Пусть учится. Что-то еще нашли?
— Ищем, — сказал брат, поморщившись. — Ковен накопил столько всякого хлама, что там черт ногу сломит. Одна только опись трофеев займет неделю. И непонятно, сколько систематизация…
— Возьми специалистов из императорского музея, — посоветовал отец. — Все расходы я оплачу.
— Если только будет совсем невмоготу, — пожевал губами брат. — Боюсь, некоторые артефакты как раз оттуда и украли, будет неприлично, если их опознают и потом предъявят нам требование о выдаче. А после начнут задавать вопросы — где мы их взяли, да как они к нам попали…
— Тоже верно. Тогда напряги клановых умников. Зря, что ли, я им такие деньги плачу?
— И тут мимо. Ты забываешь, что мы не занимаемся предметами искусства, их оценка не наша работа.
— Ну придумай что-нибудь. Раз сам взялся, так и командуй, — хлопнул отец по подлокотнику кресла. — Мне не надо мозги компостировать.
Брат разочарованно хмыкнул. Не удалось свалить все на отца. Правильно, мстительно подумал я. Пусть отдувается сам.
— Меры безопасности с сегодняшнего дня мы усилим, — продолжил отец. — В том числе и твое шатание по бабам и борделям придется отменить. Да, Разумовскую я тоже имею в виду. Культурный арест. В конце концов, стыдоба — наследник клана Апраксиных тащит свою барышню в посторонние места! Что обо мне люди подумают? К твоим услугам все мои ТРЦ, уж найдете там что-нибудь для проведения времени…
— Ну если ты установишь там шесты для стриптиза… — я картинно закатил глаза, — то я поду… Ой!
Папашин пудовый кулак, поднесенный к моему носу, оказал сильное морально-психологическое воздействие.
— Видел? — сказал со значением отец.
— Ага, — сглотнул слюну я. — Понял.
— Я сказал, только в моих центрах под моей охраной — так и будет. Либо под домашним арестом, я не посмотрю, что тебе восемнадцать.
Я покосился на злобно ухмыляющегося братца. Веселится, гад… Знает же, что если папашу правильно натравить, то он попрет вперед, как баран. И будет настолько же упорен и непреклонен, пока рогами в стену не упрется. Или по ним не получит.
— Да, и в Школу теперь — только под охраной. Из Школы тоже. Никаких ответвлений от маршрута, — оскалился братец. — И других транспортных средств.
Намек на Марьину «Пуму» понятен. Вот скотина! Еще и развлекается, наслаждается произведенным эффектом. Ладно, я придумаю такую жестокую мстю…
— Слышал, Александр? — грозно повторил отец.
Ну если папа перешел на такую форму обращения… Александром он меня называл только перед большой выволочкой и прочими серьезными разговорами.
— Да, папенька, — вздохнул я. — А где же мне тогда бухать, наркоту принимать и с падшими женщинами общаться?
— Дай ты ему уже по голове, — посоветовал отцу брат. — Я серьезно. Шутки в сторону.
— Шутки — шутками, а распоряжения я сегодня же дам, — сказал отец. — Понял?
— Да, папа…
Экзамен по теорволшбе проходил как в старые добрые времена. Никаких гаджетов, никаких технологий — только парта, ручка и листки бумаги с печатью деканата. Все. Старомодно? Да. Эффективно? Сомневаюсь. Но это принципы Пресветлого, чтобы максимально усложнить жизнь студентов.
Я отложил в сторону листки, исписанные полностью, от и до. Ну и гад же этот препод! Учитывая огромную исходную М-последовательность, листок превращался в каменную глыбу, на которой писцы с резцами и молотками изображали иероглифы. Во всяком случае, мне потребовалось минут сорок упорного труда, чтобы наконец-то преобразовать совершенно дикий набор формул в более-менее удобоваримые заклинания на Азбуке. И явно, это задача не для первокурсника. Что-то связанное с абсолютно дикой модификацией реальности, чуть ли не сверткой пространства. Все равно это только теория, прикладного значения она не имеет. Как тот электрон, которого никто не видит, но рассчитывают его массу, заряд и спин. Только вот физической реализации, аппаратуры для той М-последовательности пока не существует.
Ну-ка, пройдемся еще раз по решению… Да, вроде все верно. Интересно, Пресветлый сам придумал это или получил решение, предварительно скормив задачу мейнфрейму? По крайней мере, испытуемый должен ознакомиться с ответом, тестовые задачи для того и предназначены. Но не обязательно — многие преподы не раскрывали решение для того, чтобы счастливчик не мог разгласить его результат очередным жертвам, ждущим за дверью аудитории. Не в моем, конечно, случае — эта задача им не попадется.
Я посмотрел налево, на Марию. Вот у нее, похоже, дела не очень — не замечая ничего, она уперлась в листок, покусывая кончик ручки.
— Господин Апраксин, вы готовы? — заметил мои шевеления Пресветлый.
— Да, господин Камардин.
— Давайте, — Пресветлый хлопнул ладонью по столу.
Я аккуратно сел напротив него, стараясь не двигать ножками стула по полу из плитки — звук получался премерзкий.
Я положил исписанные листки на стол.
— Вот, если позволите пояснить…
— Я сам, — Пресветлый отстранил
