Испытание - Елена Княжинская

Знал и он молчал об этом? Опасался, что в любую минуту со мной может случиться несчастье, одно из тех, которые постигли меня в предыдущих воплощениях. Переживал все в одиночестве, но всегда поддерживал, не позволяя мне отчаяться. Как мог скрыть такое от меня? Разве я не имела право знать? Вот только злости или обиды я не испытывала.

— Почему ты не рассказал мне об этом? Может быть, я скорее вспомнила бы прошлое и смогла снять проклятие?

— Думаешь, я не пытался? Не сразу заметил эту страшную закономерность. Не раз говорил тебе об этом, пока не понял, что признаваться нельзя: несколько раз терял тебя именно в минуту такого откровения.

Я коснулась его лица и прошептала:

— Была одна ночь, которую я давно хотела разделить с тобой, чтобы она стала первой в числе многих, — ночь перед днем моего рождения.

Видя непонимание в его глазах, добавила:

— Когда меня регистрировали, перепутали дату, а родители не стали исправлять. День, которого ты так боялся, наступил, а я все еще жива. Теперь я уверена, что все позади. Поцелуй меня, Гай.

Казалось, последние слова не могли принадлежать мне, и все же именно я их произнесла. Мгновение мужчина смотрел на меня, будто не верил, что мы прошли это испытание, или боялся разочароваться.

— Я люблю тебя, — ответил Ник и поцеловал.

Нежный поцелуй становился все более страстным. Когда обоим стало не хватать воздуха, мужчина на мгновение отстранился от меня, но лишь для того, чтобы опустить на землю. Густая трава казалась мне мягче любой перины, но вскоре я перестала ощущать даже ее, растворяясь в ласках любимого человека. Пытаясь сохранить остатки самообладания, прошептала:

— Ник, мы на улице. Ты же не хочешь…

Остаток фразы так и не произнесла. Николаос не сводил с меня взгляда. Его темно-синие глаза стали почти черными от еле сдерживаемого желания, и все же он прислушался ко мне.

— Пойдем домой, — добавила, увернувшись от нового поцелуя.

Мы быстро вернулись, поднялись наверх и тут же забыли о приличиях. Нетерпеливо срывая друг с друга одежду, стремясь стать как можно ближе друг к другу, разделить на двоих этот миг радости и ощущения свободы от страшного проклятия древних богов.

Я лежала под боком у Ника. Было так хорошо, что не хотелось даже лишний раз шевелиться. Он неспешно перебирал локоны моих волос, пропуская их между пальцами.

— Я сейчас замурчу, — сказала, придвинувшись еще ближе, привычным движением положив голову ему на грудь. Он поцеловал меня куда-то в макушку и ответил:

— С удовольствием послушаю.

Мы молчали некоторое время, но я чувствовала, что Ник хотел что-то сказать. Приподнявшись на локтях и глядя в его глаза, я произнесла:

— Я люблю тебя!

Не знаю, эти ли слова он хотел услышать от меня, но мужчина заметно расслабился и ответил:

— Если так, может быть, поженимся на следующей неделе?

— Так быстро? — спросила удивленно.

Вот тебе и знаменитая греческая неторопливость. Хотя, о чем я? Ник наполовину итальянец, просто гремучая смесь.

— Я знаю тебя больше двух тысяч лет. По-моему, достаточно.

Он ждал моего ответа, не догадываясь, что для себя я уже все решила: только с ним хотела прожить всю жизнь, родить от него детей, вместе состариться, а потом, когда придет время, умереть, чтобы в следующей жизни снова обрести его.

— Твои слова можно считать, как "да"?

— Я что, сказала это вслух?

— Да, — улыбнулся он.

— Да! — подтвердила я, поудобнее устраиваясь у него на груди.

Потом будет разговор с моими родителями, без которых я не представляла свою свадьбу и жизнь в целом, подготовка к празднику, получение гражданства и много других вопросов, но это все потом, а сейчас мне просто хотелось быть рядом с любимым мужчиной, наслаждаться его объятиями, вдыхая запах его тела с нотками можжевельника. 

— Думаешь, теперь они будут счастливы? — спросила изящная юная девушка, подойдя сзади и обняв сидящего за столом мужчину.

Он отложил в сторону деревянную дощечку, покрытую воском, стилос, используемый для письма, и обернулся. Девушка охотно приняла протянутую руку и села рядом. Маленькая и хрупкая, супруга и мать его детей, она до сих пор будила в нем желание, не допуская даже мысли о других женщинах.

— Оба искупили свою вину, остальное зависит только от них, — ответил мужчина, целуя ее, но она не удовлетворилась этим ответом и спросила:

— Гай пострадал за то, что совершил убийство в священной роще и обманом, до срока проник в твое царство, но в чем вина Иолы? Потеряв надежду, она не видела смысла в жизни и рассталась с ней.

— Афродита пожелала наказать девушку.

— За что? Неужели она, покровительница влюбленных, не могла понять ту степень отчаяния, которое овладело ею?

— Что, по-твоему, может настолько разозлить женщину?

Грозный повелитель царства мертвых, внушавший ужас всем живым, давно стал для Персефоны любимым мужем, но только наедине она решалась спрашивать его о чем-то, не боясь навлечь на себя его гнев. Видя непонимание в ее глазах, Аид продолжил:

— Гай имел неосторожность предпочесть самой богине любви простую смертную. Именно за это он расплатился, когда его возлюбленная была отдана другому, а потом усугубил свое положение, осквернив священное место, и тогда уже Афина требовала возмездия.

— Значит, все осталось позади? Они выдержали испытание?

— Да, он искупил свою вину страданием, раз за разом теряя любимую женщину, а она вспомнила их первую встречу и его имя.

— Что? Имя?

Персефона не поверила своим ушам. Гнев овладел ею и только крепкие объятия супруга удержали ее на месте.

— Значит ли это, что они давно могли бы избавиться от проклятия, если бы она вспомнила такую мелочь? — уточнила богиня.

— Не сразу, но да. Афродите было мало наказать Гая при жизни. Эрида* подсказала ей эту мысль, утверждая, что смертные никогда не догадаются, как мало нужно для спасения.

— Это слишком жестоко! Нельзя играть чужими судьбами! — воскликнула Персефона.

— Тебе их жаль? Поэтому ты помогла им? Чтобы они больше не страдали?

— Вовсе нет, — ответила она, отвернувшись.

За несуществующей обидой богиня пыталась скрыть боязнь разоблачения. Едва ли кто-то из богов понял бы ее порыв дать двум любящим людям надежду, ведь они столько времени с нескрываемым интересом наблюдали за их поисками в каждом новом рождении. Аид усмехнулся ее словам, а девушка продолжила:

— Что будет с ними теперь, когда они свободны? В следующей жизни Гай и Иола смогут сами выбирать, кого им любить?