и эфес, с огрызком лезвия.
Наклонился, отчего мир закружился, и я едва не упал, подобрал с земли рукоять шпаги, убрал в карман и едва переставляя ноги побрел обратно. Вернулся в поезд и двери наконец закрылись. Зажужжали сервоприводы, запирая замки, загорелся красный сигнал семафора на перроне, и словно глас небес, из громкоговорителей зазвучал приятный женский голос:
— Внимание. Поезд отправляется…
— Так значит, Нерон Спардейл ваш брат, сударь Воронов? Не сходится одно с другим, не находите? — шутливо переходя на «вы» уточнила Кейт, притащив мне очередную кружку с кофе.
— Не сходится, — согласно кивнул я и покрепче обхватил руками кружку. Меня знобило, а окружающий мир почему-то выглядел почти черно-белым. Черт его знает почему — может какие-то колбочки в глазах полопались, но скорее просто «сбойнула прошивка».
— Расскажешь?
— Пошутил бы про поросячий нос и калашниковую линию, — улыбнулся я, — но думаю ты и так все прекрасно понимаешь. Меня официально убили и вышвырнули из дома, судя по всему от греха подальше, решив убить таки по-настоящему.
— Свиное рыло и калашный ряд вообще-то, — поправила меня Кейт, — пожалуй сегодня вечером устрою тебе экскурс в русские поговорки, шутки и мемы, а то пошутив так в приличном обществе ты бы сразу получил вызов на дуэль… Ну как ты там вообще? Нормально?
— Нормально, — я приподнял с груди тампон и взглянул на рану, — приятного мало но в целом уже получше.
Сразу после боя, когда я едва волоча ноги заполз в вестибюль и свалился в кресло, пачкая кровью дорогую обивку, мне казалось, что я прямо там и сдохну, но обошлось, и я даже создал нового демона, пока еще, правда, слабо представляю, что он умеет.
Чернильная клякса на груди, в которую слились татуировки, взбурлила, и из нее выползла огромная сколопендра. Забавно, но я даже не почувствовал каких-то негативных эффектов. Обычно материализация демона — это процесс довольно болезненный, но сейчас огромная сороконожка просто выползла, словно бы из раны покрытой чернилами, и я даже не почувствовал ее. Наверное болевые рецепторы уже были и без того перегружены.
Сколопендра, перебирая сотнями маленьких лапок, доползла до раны на груди, изогнулась вдоль нее, полностью накрыв глубокий порез своим телом, оставив половину лап с одной стороны разреза, а половину — с другой. В следующий миг меня пронзило коротким импульсом боли: сколопендра погрузила свои лапки в кожу, по обе стороны раны, словно несколько сотен крошечных игл, и принялась сжимать их, стягивая края разреза, соединяя кожу, а может и мышцы, таким вот странным подобием живого шва. «Зашив рану» сороконожка потеряла объем и распласталась на коже, превратившись в рисунок, который, тем не менее, каким-то образом удерживал края разреза вместе.
— Этот таракан, или что там оно, все еще на месте?
— На месте.
Кейт смотреть на рану не хотела. Она видела сороконожку, когда та еще была в объеме и только-только приступила к сшиванию раны, и ей мой новый демон не понравился. Сказала, что это тараканище слишком уж отвратительно выглядит. Сейчас моя сколопендра была всего лишь рисунком, но Кейт она все равно не нравилась.
От греха подальше — я не знал как японцы относятся к демонологам и демонологии в целом — решил никому больше своих демонов не показывать и уже после того как поезд тронулся, а у местного доктора дошли руки и до меня, я отказался от его помощи, заявив что со мной все в порядке. Тот конечно же удивился, взглянув на пропитанный кровью плащ и лужу крови на кресле, но ничего не сказал, только пожав плечами — мол, право ваше.
Администратор поезда, кстати, вскоре после отправки тоже ко мне подошел справиться о здоровье и принести извинения за то, что служба безопасности не смогла обеспечить мне комфорт и безопасность. Честно сказать, я думал, что меня вышвырнут на ближайшей же остановке, учитывая сколько проблем по моей вине на них свалилось, и я был бы даже не в обиде — это и правда моя вина, но оказалось что нет, и передо мной виноваты они, а не наоборот. Извинения я принял, от медицинской помощи отказался, но попросил отправить в химчистку мою одежду.
Администратор поезда все же настоял на том что я, хотя бы, приму в своем номере их портного: сказал, что хороший костюм это меньшее чем он может меня отблагодарить за спасение его жизни, и заверил, что все будет в лучшем виде — на том и порешили. Я с помощью Кейт, которой досталось меньше всех, добрел до своего номера и сейчас полусидел-полулежал в кресле, закутавшись в халат и высасывая кофе чашку за чашкой.
Поезд едва ощутимо покачивался, что до сих пор не переставало меня удивлять, ведь мы неслись километров под двести в час, пассажиры и администрация вели себя так словно ничего и не произошло, но где-то в верхах, очевидно, крутились какие-то шестеренки. Лэндшип никто не задержал, десантные вертолеты нашего рода не штурмовали сухопутный корабль пробиваясь через его ПВО, на рельсах не появлялись баррикады, а армия США не торопилась бросать танки на перехват японского поезда. Судя по всему, как-то договориться удалось. Полагаю, японцы даже в выигрыше останутся.
Администрация почти мгновенно потеряла к нам интерес, разве что через пару часов ко мне в номер зашел один из сотрудников и сообщил, что если я планировал сойти в Японии то не смогу — по линии интерпола на меня пришел ордер, так что выходить мне придется в Российской империи. Я и без того собирался в Российскую империю, так что моих планов это не изменило. Обидно конечно, что мне прямо сейчас вовсю обрубают пути назад: домой теперь вернуться не получится даже под чужим именем. Пути в старый свет, кстати, обрубают тоже. Париж скорее всего получил подобный ордер, а этот город мне нравился, но в любом случае сначала я остановлюсь в Российской империи, а там посмотрим. В конце концов, у меня есть еще два паспорта.
Нападение Неро казалось никак не повлияло на размеренную жизнь поезда. Пассажиры все так же наслаждались поездкой, администрация — занималась своими делами, меня не трогали и даже служба безопасности не удосужилась допросить на предмет «почему это наследник самого могущественного рода страны, решил на меня напасть». Разве что Кейт вместо ее привычной уже язвительности вела себя как-то излишне заботливо.
— Не переживай, —
