class="p1">Всю дорогу он молчал, совершенно не обращая на меня внимания. У самого подъезда нашего дома (он вышел вместе со мной, Дмитрий тут же уехал) отец сказал:
— Иди, собирайся. Я тебя здесь подожду. Сегодня переночуешь у нас, а завтра я тебя посажу на поезд.
— Какой поезд? — не понял я.
— К бабке поедешь! — взорвался отец. — К моей маме! В Карелию. В Петрозаводске тебя встретят. Всё.
— Я никуда не поеду! — упёрся я. — Пока маму не выпишут, я никуда не поеду.
— Поедешь! — отец подшагнул ко мне вплотную. — И попробуй только возразить!
— Нет, — я попытался отшагнуть, но отец ухватил меня за руку.
— Ладно, идём, — он потащил меня в подъезд. — Я тебе помогу собраться!
Я крутанул рукой, вырываясь из захвата. Это было нетрудно. Труднее было сохранить нормальные добрые отношения с родителем. А он упёрся рогом.
Мы зашли в квартиру. Отец захлопнул дверь.
— Собирайся!
— Я. Никуда. Не поеду! — четко проговорил я и сел в кресло. — В конце концов это нечестно по отношению к маме.
Отец устало опустился на табурет.
— Пойми, я тебе добра желаю, — начал он. — Мать не просто так ведь в больницу попала. Хорошо еще, нож в спину не воткнули.
— Я знаю, — ответил я.
— Вот! — снова повысил голос отец. — Её чуть не убили! А ты следующим будешь!
— Не буду, — упрямо ответил я и добавил, сбивая его с толку. — Знаешь, почему?
Отец замолчал.
— Потому что маму теперь выпишут на днях! — продолжил я. — Не веришь? Давай поспорим? Приходи завтра утром, поговорим, — предложил я.
Когда мы ехали, я «спустил» на отца конструкт «Хвост ящерицы» — заклинание регенерации. Причем вложил в него значительный объем энергии. У отца завтра, по крайней мере, будут проблемы с зубами: новые начнут расти. Сюрприз сделал, чтоб больше не кривился.
Я ухмыльнулся.
— И со шпаной я разберусь сам!
— Разборщик! — хмуро бросил отец, вставая. — Значит так. До утра из квартиры не выходишь. Вечером я к тебе зайду! Всё. А там посмотрим.
Я проводил отца до двери, закрыл за ним замок, надел цепочку. Потом зашел в комнату, опустился на кресло, закрыл глаза…
— Почувствовал себя великим магом? — Герис чувствительно приложил меня указкой по макушке. Я взвыл:
— За что?
На этот раз я оказался в школьном классе за классической партой. Не за столом, а за партой, которые в реальной жизни, наверное, остались лишь в деревенских школах. Герис стоял передо мной с гибкой тонкой указкой и периодически лупил меня то по голове, то по плечам. Фантомные, воображаемые боли в местах, куда попадал удар оказывались достаточно чувствительными.
— Ты ещё спрашиваешь? — ехидно возмутился учитель, на этот раз врезав мне по правому плечу.
— Ай! — жгучая боль заставила меня выскочить из-за парты. Я затряс рукой.
— Сядь, дуралей! — Герис успокоился. Он сел за стол, откинулся назад, на спинку вычурного кресла (наверное, из его реальности — подумал я).
— Не догадываешься?
— Нет, — мотнул я головой.
— Ты сегодня чуть выгорел!
— Это как? — не понял я.
— Ты чуть не потратил весь свой запас энергии! — наставник насмешливо посмотрел на меня. — Если маг тратит всю свою энергию до последней капли, он выгорает! Выгорает! Его магическое ядро теряет возможность восстановления.
— А как же другая энергия? — поинтересовался я. — У меня же два вида — живая и мертвая.
— Ты когда думать научишься? — продолжал ехидничать Герис. — Что будет, если в живом человеке останется только мертвая энергия?
Меня передёрнуло. Я вдруг представил себя в роли такого живого мертвеца. Герис уловил моё настроение, ухмыльнулся:
— Понял, да? Представил себя в виде зомби?
— Кого? — не понял я.
— Зомби, дуралей! Живого мертвеца! Или, еще хуже — лича — живого мертвеца-мага!
Герис уселся на кресло за учительским столом. Кстати, моя парта как-то незаметно для меня трансформировалась в обычный учебный стол.
— Интересно, — словно рассуждая с самим собой, проговорил наставник. — А как бы вы в вашем мире боролись бы с личем? Его же уничтожить практически невозможно. Хм…
— Атомной бомбой! — буркнул я.
— М-да, — согласился Герис. — Атомная бомба — решение всех проблем!
— Ладно! — подытожил он. — Это всё лирика. Прелюдия, так сказать. А сейчас ты будешь под моим чутким руководством учиться контролировать расход силы. Чтобы в дальнейшем не выгореть. Кстати, ты заметил, что в больнице, где находится твоя мать, магическое зрение у тебя проявилось само, без заклинаний с твоей стороны? Это о чём говорит? О том, что ты растешь. Растешь, как маг.
* * *
Сегодняшнее занятие меня утомило меньше, чем предыдущие, хотя и длилось оно гораздо дольше. Я с удивлением обнаружил, что запас маны (как называл наставник магическую энергию) у меня восстановился полностью, хотя в реале прошло немногим более пяти минут.
Когда я вышел из астрала, обнаружил, что жутко хочу есть. На кухне в холодильнике обнаружились три яйца, масло, два треугольных 300-граммовых пакетика молока и ломтик отвердевшего сыра на блюдечке. В выдвижном ящике внизу холодильника катались две небольших луковицы.
Вы ели когда-нибудь омлет из 3-х яиц с сыром на прокисшем молоке? Благо молоко только начинало киснуть. Есть хотелось так, что у меня не хватило духу выкинуть продукт в унитаз, когда я обнаружил, что молоко сворачивается.
Впрочем, омлет с сыром и луком проскочил на ура. Увы, без хлеба, ибо его я тоже не обнаружил. А блинчики, которые завернула в дорогу бабушка, я оставил на тумбочке у maman. В общем, надо было двигать в магазин. Про отцов запрет я даже не вспомнил. Тем более, что нагрудный карман жёг бабкин «четвертной» — купюра в 25 рублей.
Я подхватил матерчатую сумку и вышел из квартиры. Первым объектом моих устремлений был «хлебный», как называли булочную возле нашей школы. Рядом располагался «рыбный», как почему-то прозвали магазин, в котором продавались как молочная, так и мясная, и рыбная продукция. Но вот народ его упорно называл «рыбным».
В «хлебном» я взял буханку черного за 18 копеек и пару рогаликов по 5 копеек, разменяв «четвертной». В «рыбном» купил бутылку молока за 30 копеек, десяток котлет-полуфабрикатов по 10
