Ознакомительная версия.
Я тоже в себе не уверена, но у меня с личной жизнью меньше проблем. Или просто не влюбляюсь в кого попало…
Милорад… он…
…
…
…(я всё ещё слова ищу).
Да, я тоже далеко не красавица (средний рост, каштановые волосы чуть ниже плеч, не худая – не полная, с карими глазами и недостаточно светлой кожей), но даже если бы победила в каком-нибудь дурацком конкурсе – не постеснялась бы пройти рядом с Дубининым. А вот Любава Сухова себе вряд ли сможет это позволить. Даже если я вдруг удумаю целый год копить чаевые из харчевни и заплачу ей за такого рода похвальбу своему незадачливому братцу.
Нет, у него правда имеется целая телега положительных сторон.
Я не забыла сказать, что он умный?
Девушки любят тех, кто их веселит (ну я-то точно). Дубинин в состоянии рассмешить даже флегматичного пингвина. Он и его друзья-изобретатели (это вместо заучки-задохлики) постоянно ржут в своём кругу. Зато при виде объектов вожделения захлопывают рты. И Милорад, как завидит Любаву, так забывает азбуку и ещё долго изображает рыбину, давшую обет молчания.
Вот и сейчас. Мы уже отошли на приличное расстояние от общежития, а он всё молчит. Похоже, вероятность изобрести межмировой путеуказатель резко перестала радовать.
Я рассказала, что староста подселяет к нам девчонку с Острова. Новость слегка оживила Дубинина.
– Ага? Занятно. Всегда хотел познакомиться с кем-нибудь из них.
– С Пламеной-то ты знаком.
Тётка Пламена – чародейка из нашего двора в Лебяжьем. Она добилась высот в лекарском мастерстве, стала Ягой. А потом наперекор древним традициям вышла замуж за человека из Численного сословия. В последние десятилетия традиции всё чаще нарушаются. Многие из них отошли в разряд архаизмов ещё лет сто назад. Только ханжи и глупцы из таких мелочей трагедии делают. Тётка Пламена родила детей без чародейных способностей и нисколько не переживала по этому поводу. Она решала на нашей улице стандартные задачи Яги. Лечила тех, кто игнорировал обычную медицину, в том числе и мою бабушку от болей в спине (со всеми прочими хворями бабка ходила к Численному доктору), проводила обряды (нас с Милорадом она нарекала) и давала кучу бесплатных советов, когда выходила по вечерам во двор покурить и полузгать семечки. Она только гадать никогда не соглашалась. Говорила, что не верит в такую ерунду, да если б и верила, то не стала. Людям совершенно необязательно знать своё будущее.
– Радмилка боится.
– А ты?
– Ещё не знаю. Я сегодня плохо соображаю. Ночью последний посетитель от Владимира ушёл в четвёртом часу. В девять я уже как приличная объявилась в Академии. Сейчас опять всю ночь работать, не опуская попы. Завтра выходной. Народу понаберётся.
– Сама хотела поменяться. Вчера же не твоя смена…
– Ну да. Мы с Радмилкой завтра на гуляния собираемся. Мне нравится, как на Выставке равноденствие отмечают. Отоспаться бы только.
– Днём отоспишься. Я вечером с вами.
Харчевня «У Владимира» – заведение довольно милое. Вернее, уютное. Слово «милый» на меня тоску навевает. Мебель из сосны, малиновые скатерти, тяжёлые бордовые портьеры. Всё бы совсем хорошо, но ведь имеются ещё и посетители. Есть же люди общительные и человеколюбивые. Почему я к ним не отношусь?
Каждому необходимо иногда пребывать в одиночестве. Чтобы мысли привести в порядок, посидеть в тишине, освободить голову от чужих проблем. Я – так вообще из тех, кому одиночество требуется отнюдь не в гомеопатических дозах. А в общежитии погрузиться в тишину получается крайне редко. Полнолуние – и то чаще. Вот и бесит меня стройный гул человеческих голосов.
Хотя везде есть исключения. Иногда к Владимиру приходят просто замечательные люди. Накормить их вкусно – одно удовольствие. И дело не в чаевых (в них тоже, конечно), просто мы на уровне интуиции чувствуем, от кого исходит добро, а от кого – дрянь всякая.
Так как я не из тех официанток, кто способен на мелкие пакости, то моё субъективное отношение к захожим добрым молодцам и красным девицам выражается лишь в скорости выполнения заказа. Работала одно время у Владимира одна не одарённая интеллектом особа. Тем, кто ей не нравился, она в суп плевала. Я думаю, такая примитивная месть является следствием явных проблем с психикой и показателем совершеннейшей пустоты черепной коробки. Хозяин однажды получил возможность лицезреть этот подвиг. Настолько изощрённого мата я не слышала ни до, ни после того сумасшедшего дня. Владимир гнал визжащую дурочку по окрестным переулкам до самой подземки, где она перескочила через турникет и скрылась в толпе. Во время погони хозяин размахивал шваброй и несколько раз врезал своей бывшей работнице.
Так бесцеремонно уволенная девица обратилась в суд. Но в итоге сама же осталась виноватой. Полагаю, что судьи тоже посещают харчевни и трактиры. И не всегда оказываются приятны официантам.
Владимир – человек тяжёлый. С тех пор он стал агрессивнее в отношении работников. Злее.
А вот кто в харчевне прекрасен во всех смыслах, так это повар. Мне по работе приходится много двигаться, а то неминуемо растолстела бы. Во вкусе – огромный минус еды. То, что мы потребляем, должно быть необходимым, но никак не вкусным. Не то обвисшие бока обеспечены.
И посетители ценят здешнюю кухню. Народу у Владимира всегда много. Впервые пришедшие часто становятся постоянными.
Сегодня людей набилось под завязку. Я стояла у стойки, постукивала ногтями по её гладкой поверхности и наблюдала за своими столиками, где сидели те самые, постоянные. На сцене пела популярная у местных певичка, называющая себя Бойкой Цветавой. Тут дверь в харчевню распахнулась, и ввалилась компания молодых людей, которые сразу направились к вечно зарезервированному как раз для таких гостей столику. А я за ними.
О! Этих я обожаю!
Всегда радуюсь их приходу. Губы сами собой в улыбку растягиваются.
Стоп! Я же говорила, что никому не улыбаюсь. Соврала! Я улыбаюсь только этим ребятам. Самым лучшим из ЗГ.
ЗГ – значит Званые Гости. Это те люди, каковых приглашать необязательно, но им всегда рады. Клиенты, каких уважают везде, и оставляют им лучшие места – вдруг осчастливят своим присутствием.
Насколько я знаю, эти парни имеют некое отношение к князю Добролюбу. Добролюб – единственный брат ныне властвующего великого князя Святополка. Младший. Прав на престол он не имеет: у Святополка пятеро сыновей. Да может, власть младшему и не нужна. Он вроде бы руководит огромным предприятием. То ли газ добывает где-то в северных областях. То ли алмазы. То есть власти в определённом смысле ему хватает. И денег тоже.
У Добролюба недалеко, на набережной, дворец. Самого князя я видела только по дальневизору, зато его люди заходят частенько. Ведут себя всегда прилично. Вежливые. Помнят, как меня зовут. Оставляют замечательные чаевые. А хороши-то как! Я сейчас про внешность. Все статные, рослые. Любо-дорого глядеть. Одеты с иголочки. У некоторых нашит княжеский герб с рычащим медведем.
Не успели они рассесться, как я уже стояла возле столика, блокнотик наизготовку. Тут на сцене снова затянула песню Бойкая Цветава. Княжеские люди повернулись в ту сторону, а один обратился ко мне:
– Добряна, сообрази что-нибудь сама. Ты наши предпочтения знаешь.
Я отправилась на кухню, распорядилась насчёт еды. А вот вопрос выпивки стоило с Владимиром обсудить. Он у стойки разговаривал по телефону. Старательно прижимал трубку к одному уху и закрывал рукой другое, чтобы пение Цветавы не мешало слушать абонента. Впрочем, на лице читалось, что всё равно ничего не слышит. Думаю, собеседник ему неприятен. Таким образом хозяин мешает разговору, чтобы тот, другой, прекратил его первым. А то мог бы уйти к себе и поговорить спокойно.
Я встала рядом, упёрлась локтями в стойку и, без интереса наблюдая, как Владимир постоянно переспрашивает, прислушалась к словам песни. Цветава пела о любви. Я закрыла глаза, и перед внутренним взором возникло лицо Пересвета. Тьфу ты! Чего вдруг про него вспомнила?
Потом…
– Ты почему к третьему столику не подходишь? – Владимир положил мобильник на стол и хмуро посмотрел на меня, выводя из задумчивости.
– А у меня за первым добрые люди медовухи хотят, – выпалила я, соображая, кто там за третьим. Нельзя отвлекаться на работе… наверное…
Владимир поморщился. Он знал, что именно эти ЗГ питают страсть к медовухе его, Владимира, собственноручного изготовления. А срок разрешения на её продажу истёк седмицу назад. Теперь харчевня формально не имеет права продавать сей хмельной напиток. Но погреб-то полон. Да и терзает хозяина сама мысль о возможной потере прибыли. Странно, почему он до сих пор не обновил разрешение? Проблемы какие-то с чиновником из соответствующего учреждения?
– А ты им пиво предлагала? – без особой надежды вопросил Владимир.
– Не пьют они пиво, – безапелляционно отрезала я. Знала, что говорю. Добролюбовы люди как-никак любимые клиенты.
Ознакомительная версия.