нашу малышку, у ней кажется, начинается насморк, дует вон от того окна, его нужно утеплить ватой и в нашей палате больше никто из малышей никогда не простынет.
Ты тоже видишь тень белой кошки, – спрашивает у ней – Юка, – она потеряла своего единственного котенка, когда еще здесь просто жили люди, в расселенном барском доме, у них была коммуналка и приблудная кошка была тоже общей, как эта большая квартира, их расселили пятьдесят лет спустя, а кошка все ищет, ищет свое потерянное дитя, чтобы накормить, ибо слышит его крики, и не может уйти, она путает их с хныканьем человеческих детенышей и вот она кормит их своих молоком, этих котят в соседнем боксе для новорожденных, поэтому они всегда сыты, даже когда у их матерей нет молока…
Юка любит малышей, которых приносят на кормление мамам, в их палату, но на некоторых она смотрит зло….
– Почему ты так смотришь на них? – спрашивала Юля, прижимая к груди свою Таю. – Они такие светлые ангелы, ты не можешь так на них смотреть…. Не делай так, если любишь нашу дочь!
Юка – молчит, лишь взорвалась однажды, закричала: Если бы ты знала…!
– Что знала..? – спрашивает, Юля.
– Знала то, кем они станут…, ты желала бы им самых худших бед на этой земле….
– Но ведь пока они не стали…. их нужно любить…вдруг они никогда не станут тем злом, которое ты видишь в них …?
– Станут…, – шепчет Юка, ты не ведьма, а когда ей будешь -поймешь…. Все перемены еще большее зло, старайся не меняться и не изменять, прежде всего, самой себе. После таких разговоров Юка замолкает надолго, как будто ее нет, или не было никогда.
Прошла неделя, и пришло время выписки, у порога роддома их с ребенком встречал Денис. Он улыбался, она заметила следы губной помады на воротнике его серой рубашки, выглядывающей из распахнутой настежь куртки.
Вот они перемены, – подумала Юля. А Юкка только кивнула.
Тая захныкала, а затем расплакалась, почувствовав настроение матери и они все вместе сели в его машину, и поехали в свой дом. Началась новая жизнь.
Я хочу начать новую жизнь, – говорил Денис. – Через неделю к нам приедут мои родители… мама поможет тебе с ребенком.
Может при родителях он изменится, снова станет прежним – заботливым и нежным, восхищенно смотрящим на нее мальчиком со светлым взглядом, – думает Юля.
– Ничего не изменится…, – шепчет Юка на краю ее сознания. – Ты не понимаешь он… будет только хуже…
Молчи! – я сделаю так, что тебя снова не будет, не знаю как, но я просто очень сильно захочу…. Наверное, этого будет достаточно, ведь один раз уже вышло… – кричит внутри себя Юля.
– Молчу…, – отвечает Юка, – Пока сама не попросишь об обратном, сестренка…
Всю эту неделю Денис все чаще задерживался по ночам, и она видела следы губной помады на его одежде, кажется, он их и не скрывал, а только бросал на нее взгляды похожие на вызов: смотри – это тебе, ты сама виновата, что все так случилось.
Его родители приехали спустя семь дней, сначала ей казалось, что стало лучше. Она уже была не одна в этом замке молчания, ей было с кем поговорить, кроме Юка. Правда отец Дениса оказался неразговорчив, часами он читал старые газеты, набранные из кладовки, и смотрел телевизор, а вечерами или ночью, они вместе с сыном пили пиво на кухне. Мама Дениса первую неделю вставала чтобы поменять Тае пеленки и не выпускала внучку с рук, Юле даже удалось погулять, добраться до почты и позвонить домой: все хорошо – шептала она телефонной трубке, но сама не верила в свое «хорошо». На том конце телефонного провода, ее мама вытирала невидимые дочери слезы, она тоже не верила этому «хорошо», еще с того времени когда Юля была несносным подростком. Пять минут молчания и утверждения мантры – «все хорошо», пролетели в мгновение ока, как и закончились деньги для продолжения их разговора.
«Ты можешь называть меня мамой», говорила мать Дениса, но Юля даже не смогла ответить улыбкой на это предложение, у нее была только одна мама и она не хотела иначе….
Прошел месяц…два и начался третий…
Две хозяйки на одной кухне и разные взгляды на жизнь, слепое обожание своего сыночка и слепая вера ему… во всем, когда Юля пыталась поговорить с мамой Дениса о губной помаде на его вещах и частых ночных отлучках, та – кричала: ты стерва и дура, ты просто не любишь моего сына, который делает для тебя так много…!
Когда на мать Дениса находило благостное настроение духа она шептала ей там – на кухне, которую они никак не могли поделить, уча ее как правильно нужно готовить обычный суп: Терпи…. Вы же семья…. Мой тоже гулял, пьет и не любит работать, терпи, ради ребенка, ему нужен отец. И Юля снова терпела, пока однажды снова заявившись пьяным и злым, но уже с этой чертовой губной помадой на шее, он избил ее во второй раз, прямо на глазах у своей матери, а потом захрапел на диване в прихожей, как будто ничего не случилось…
– Терпи Юля, – говорила мать Дениса, смывая дорожки крови с ее лица. А Тая плакала в своей кроватке.
– Убирайтесь, зачем вы приехали! – закричала Юля, закрыв лицо руками.
– Потому, что это мы с отцом давали вам деньги на эту квартиру, и она наша, у тебя нет на нее никаких прав, отвечала эта женщина с оплывшим серым взглядом, с химической завивкой на круглой голове, в грязно розовом махровом халате, – Скорее ты уйдешь, чем мы!
– Юка, – где ты! – позвала она ту, что не была ее сестрой и была.
– Я здесь, я помогу, мы сбежим вместе…
– Зачем бежать… я просто поговорю с ним, – отвечала Юля. Он не любит меня, ему не нужен наш ребенок…. Я просто скажу, ему что ухожу, позвоню своим родителям, и они заберут нас.
– Хорошо, делай как должно.
Когда утром Юля сказала Денису, все что думает: они ему не нужны, поэтому они уйдут, им от него ничего не нужно…она вернется к своим родным домой… Денис, взбесившись, пообещал убить любого, кто прикоснется к его ребенку, а уж тем более решит увезти от него.
«Юкка, мы убежим» – подумала Юля в ответ.
– Конечно, сестренка, – Юка погладила ее по голове своими невидимыми ладонями и обняла, словно закутав в невидимый плащ.
Сначала ей даже немного льстило, что он, желая
