я, а что — он.
* * *
Спортивный комплекс «Rassvet» располагался на территории бывшей воинской части. Тут в конце прошлого века стояли ракетчики, а потом по какому-то международному договору стратегическое вооружение от границ богохранимого отечества отвели вглубь территории, куда-то то ли под Тагил, то ли под Тобольск, и имущество осталось бесхозным. Его и передали городу. Спорткомплекс сохранился намного лучше казарм — его прибрало Народное просвещение. Казармы разворовали страшно, вынесли мебель, выдрали с мясом проводку, выломали окна — остались только кирпичные стены и бетонные перекрытия.
Недалеко отсюда обитал Вождь со своей бандой диких автослесарей, у него я и оставил «Урсу», а сам в новом лысом виде отправился как раз мимо всех этих грустного вида развалин к «Рассвету».
Смеркалось. В заброшенных строениях теплилась жизнь: на одном из балконов гоблины жарили дохлятину на костре из автомобильных покрышек, снага коллективно рисовали на стенах афедроны и гениталии при помощи баллончиков с краской кислотных цветов. Пара откровенных бомжей с самым безмятежным видом восседали на парапете крыши и курили одну сигарету на двоих.
Завидев меня, один из них длинной затяжкой докурил, прицелился — и щелбаном довольно метко направил окурок в мою сторону. Чуть не попал. Засранец!
— ДАВАЙ УБЬЕМ ЕГО? — лениво спросил дракон.
Я огляделся: убивать бомжа мне не хотелось, но и безнаказанным такое злодейство оставлять было нельзя. Вдруг мой взгляд наткнулся на пластиковую бутылку с какой-то жижей внутри. Жижи было немного — вряд ли больше четверти объема. Может, какой-то лимонад или вроде того… Я подхватил ее с земли, примерился, подбросил в руке, а потом р-р-р-аз — швырнул свой снаряд с такой силой, что воздух загудел!
Бутылка, вращаясь, подобно лопастям вертолета, вмиг долетела до высоты четвертого этажа и с завидной точностью тюкнула хулиганистого дауншифтера донышком в висок. ТЫК! Голова бомжа дернулась и столкнулась с головой товарища по заседанию с гулким звуком. ДАЦ!
— Яа-а-а-ать! — оба обитателя развалин с матерщиной свалились с поребрика на крышу и, похоже, теперь безуспешно пытались встать.
— Страйк! — сказал я.
— ХОРОШО БЫТЬ ДРАКОНОМ? — спросил дракон. — ХВАТИТ УЖЕ ЕРЕПЕНИТЬСЯ, ПРИЗНАЙ ОЧЕВИДНОЕ.
— Иди в жопу! — огрызнулся я.
Я понимал, что потихоньку сдаюсь. Если называть вещи своими именами — без регенерации, скорости реакций, координации движений, нечеловеческой силы и ловкости и бронированной чешуи я уже не мыслил планируемые мной авантюры. Ну да, статус нулевки тоже был очень кстати во время походов в Хтонь и работы с артефактами и гримуарами, которую подкидывал Сыскной приказ. Но, даже имея память и навыки боевого ветерана местного Поискового батальона и мои ухватки из айки-крав-мага — я бы не был так уверен в себе. И вряд ли перся бы сейчас в этот дерьмовый «Рассвет».
Хотя кого я обманываю? Дело было в детях, так что точно — перся бы.
— НУ-НУ, — сказал дракон.
* * *
Для того, чтобы пройти в неприметную дверь с тыльной стороны спорткомплекса, нужно было сунуть монету в пятьдесят денег хмурому дядьке с кривым, явно ломаным-переломанным носом. Пятьдесят — это много. Это можно джинсы купить или два раза в ресторан сходить в одиночестве. И такая сумма — просто за вход!
Дядька потер полой брезентовой куртки монету, даже куснул ее, а потом глянул на меня и проговорил:
— Я тебя раньше тут не видел, — тембр голоса у него был какой-то неприятный.
— А я раньше и не приходил, — пожал плечами я.
— А теперь — че? — он глядел исподлобья.
— Теперь деньга есть, хочу больше, — мне осталось только пожать плечами снова.
— Хошь наводку? Пятерку мне накинь — и тогда стопудовую тему скажу, — он потер большим пальцем указательный, жестом подтверждая свой намек на денежные вливания с моей стороны. — Если не сработает — больше не придешь, если сработает — в следующий раз двадцатку за наводку попрошу.
Я думал недолго: нужна была любая информация. Поэтому металлический кругляшок с цифрой 5 перекочевал в его ладонь.
— На Кузю не ставь, второго пацана в третьем раунде зарядят — и он Кузю сделает.
Я молча кивнул и прошел сквозь приоткрытую дверь внутрь. Дерьмовые дела творились в спорткомплексе «Рассвет»… Ничего, ничего, я им тут устрою закат! За дверью располагалась бетонная лестница, путь наверх освещали вполне приличные люминесцентные лампы на лестничных пролетах, стены были выкрашены снизу — масляной краской темно-зеленого цвета, сверху — побелены. Идиотское дизайнерское решение.
По лестнице я дошел до единственной двери, обитой красным дерматином, взялся за ручку — и потянул на себя. В нос шибануло запахом спортзала — здоровым потом, адреналином, кожзаменителем, немного — пылью, немного — краской и еще чем-то, неуловимым и знакомым каждому, кто занимался в секции какого угодно вида спорта.
Это был балкон — эдакий помост по периметру зала, шириной метра в два, почти не освещенный. Тут и там, облокотившись на перила, стояли мужчины: драконье зрение позволяло говорить о том, что по большей части это были взрослые, состоявшиеся и состоятельные люди, ну, и кое-кто из гномов тоже. Их лица нельзя было различить снизу: яркие светильники направляли свои лучи на боксерский ринг ровно посередине зала. Играла какая-то забойная музыка — басы ударных и гитарные рифы перемежались восточными мотивами. Но не слишком громко, чтобы не мешать мужчинам на балконе разговаривать.
Я пошел по кругу, приближаясь к небольшой табличке под потолком, на которой зеленым светом горела надпись «KASSA», а под ней стоял самый обычный письменный стол с тусклой настольной лампой. За столом сидел усатый мужчина в спортивном костюме, похожий на отставного военного. И я дядечку этого прекрасно знал, и это было отвратительно.
Его звали Вячеслав Нахимович Стельмах, и портрет сего именитого спортивного наставника висел на городской доске почета. Он руководил секцией по греко-римской борьбе, работал в ДЮСШ №1, в центре Вышемира, на Земской. Оттуда вышло немало знаменитых спортсменов — победителей губернских, великокняжеских и общероссийских соревнований.
— Таблица с боями здесь, ставки принимаю я, анонимность гарантируется, назовите имя, под каким я вас запишу, и кодовое слово, — сказал номинант, лауреат, почетный и заслуженный негодяй всея Вышемира.
Я разглядывал таблицу и едва сдерживал ругательства: Кузевич! Однако! Какого беса Кузевича-то сюда понесло? Он же вроде из приличной семьи, одет-обут-накормлен, дом — полная чаша… Как там сказал мужик на входе — «На Кузю не ставить?» Я мигом пробежал глазами по списку и никакого
