столе какие-нибудь улики?
— Чем черт не шутит. А, вот она.
Он дернул за рычаг, скрывающийся за левой пяткой статуи, и позади скульптуры отворилась потайная дверца. В комнате было темно, но оказалось, что у Бордена есть с собой фонарик.
— Прямо настоящий бойскаут, — сказала я.
— Последний бойскаут, — сказал он.
— Нашел что-нибудь?
— Нет. Такое впечатление, что тут все специально почистили.
К сожалению, это впечатление посетило и меня при осмотре самого особняка. Мебель накрыта защитными чехлами от пыли, ящики шкафов пусты, под кроватями даже фантика от конфет не завалялось. Не похоже, что секта покидала особняк в спешке прямо перед нашим появлением. Они убрались отсюда достаточно давно, скорее всего, еще до моего возвращения в Город.
Еще одна ниточка, которая никуда не ведет.
— Секта — это не иголка в стоге сена, найти ее должно быть куда проще, — сказал Борден. — К сожалению, по вполне очевидным причинам у меня нет связей в этом мире, но у тебя-то они есть. Дерни за нужные ниточки, раздобудь мне адрес, а я приеду туда и немного постреляю.
— Меня пару лет не было в Городе.
— Не может быть, чтобы вообще ничего не осталось, — сказал он.
Что ж, ответ был очевиден и лежал на поверхности.
***
«Континенталь» был на осадном положении. Окна трех нижних этажей закрыты бронещитами, стены выщерблены пулями (что, на мой взгляд, только придавало отелю дополнительного шарма), мостовую уже отмыли от крови, а полиция увезла трупы и сняла оцепление с прилегающих улиц. О ночной переделке напоминали только остовы сгоревших машин, но, судя по следам на асфальте, над этой проблемой тоже работали — несколько штук уже явно увезли на свалку.
— Давай уточним, правильно ли я понял, — сказал Борден, подгоняя машину к центральному входу. — Значит, это такой закрытый клуб наемников, и ты там — почетный член?
— Угу, — сказала я. — И надеюсь, что этого все еще хватает, чтобы они позволили и тебе войти внутрь.
— Я не гордый, могу и в машине подождать.
— Возможно, тебе придется ждать довольно долго, — предупредила я.
После событий сегодняшней ночи я не отказалась бы от душа и услуг прачечной. Ну, возможно, и поесть бы не помешало.
Вместо швейцара у дверей стояли трое охранников в броне стиля «в детстве все мы мечтали стать космонавтами», и с крупнокалиберными пушками в руках. При виде меня они расступились, но сразу же сомкнули ряды перед Борденом.
— Это со мной, — сказала я. — Неужели в отель нельзя приводить гостей?
— Мы на особом положении, мэм, — доложил один из охранников.
Тем не менее, они впустили нас внутрь и попросили подождать в холле, где еще пара охранников не сводили с Бордена глаз. Но, к слову, оружие они все же держали стволами вниз.
Я надеялась, что к нам сразу подойдет управляющий, и это позволит сэкономить время, но, видимо, у него были и другие дела, а до нас снизошел консьерж.
— Раз видеть вас во здравии, мисс Кэррингтон, — сказал он.
— Спасибо, — сказала я. — Что с Дарвином?
— Он вернулся ближе к утру. Ему оказали необходимую помощь и сейчас он отдыхает у себя в номере. Хотите, чтобы я известил его о вашем возвращении?
— Необязательно, — сказала я. Говорить нам, в общем-то, было не о чем. Я была только рада, что наемнику удалось уцелеть и он не попал в категорию «попутного ущерба», где уже наверняка были десятки, если не сотни, имен. — Я хотела бы поговорить с управляющим.
У него есть контакты Пирпонта. Конечно, местонахождение брата Тайлера он мне не сдаст, даже если оно ему известно, но возможно, еще одна наша беседа сможет принести результаты, потому что мои переговорные позиции существенно улучшились.
В смысле, количество наемников в Городе за ночь существенно уменьшилось, а я все еще жива.
И Смерть, который стоит за моим правым плечом, явился сюда вовсе не по мою душу.
После коротких препирательств и консультации с синьором Луиджи по телефону, Бордена все-таки впустили в отель. Ему пришлось расписаться в книге посетителей, после чего консьерж сообщил ему, что во времена чрезвычайного положения администрация отеля не несет перед ним никакой ответственности и не может гарантировать его безопасность.
Борден вежливо кивнул и заверил, что если вдруг его сегодня убьют, он не будет иметь к администрации никаких претензий, после чего нас проводили до моего номера.
Консьерж уведомил меня, что управляющий сейчас очень занят и свяжется со мной, как только разберется с неотложными делами. Я подумала, что большая часть неотложных дел наверняка связана с моим присутствием на территории отеля, и не стала настаивать. По большому счету, торопиться мне было некуда. У Пирпонта и так была фора, которой, учитывая современные средства передвижения, ему вполне хватило бы, чтобы скрыться на другом конце света, так что пара часов роли тут уже не играла.
Зато у меня появилось время на душ.
Я сдала одежду в прачечную, сказав, что она нужна мне обратно как можно быстрее, постояла немного под струями горячей воды, накинула на себя гостиничный халат и вышла в гостиную, обнаружив там Бордена, склонившегося над заставленной едой тележкой.
— Я взял на себя смелость сделать заказ, — сказал он, откусывая бутерброд с икрой и наливая себе кофе из кофемашины.
— Я вижу, что ты особо не скромничал.
— Но ты же все равно ни за что здесь не платишь, — заметил он. — Кстати, что ты такого сделала, чтобы заслужить подобное отношение? Папу Римского собой прикрыла?
— Наоборот, зарубила топором одного чудотворца, — сказала я. — Не очень хочу об этом говорить.
— Понимаю, — сказал он.
Борден заказал кучу еды, а мне, наверное, следовало бы поесть, но от одного вида всех этих блюд меня начинало воротить. Я поковырялась вилкой в салате и отправила внутрь себя немного зелени.
Борден ухватил кусок ветчины, обильно намазал его горчицей, бросил на свежевыпеченную булочку и впился в нее зубами.
— Тебе надо бы съесть что-то более существенное, чем два листочка рукколы, — заметил он.
— Возможно, тебе стоит обсудить это с моим диетологом, — огрызнулась я.
Гарри вздохнул.
— Согласен. Это не мое дело.
— Угу, — сказала я.
Я верю в теорию, согласно которой организм сам знает, что ему нужно в тот или иной момент. И если аппетита нет, то нет и никакого смысла что-то в себя насильно запихивать.
Сейчас мой организм хотел только одного — спать. Желательно часов четырнадцать, и лучше всего — в кровати, хотя это опционально.
Едва подумав об этом, я не сумела сдержать
