помещения и столовую. В бывших казармах с толстыми стенами теперь находились спальни детей. В штабе расположилась администрация ДДС и школьные классы. Весь комплекс был обнесен каменным забором с колючей проволокой. Окна всех без исключения зданий были забраны толстыми решетками. Сравнение с тюрьмой напрашивалось само собой. И если вдуматься, то это и на самом деле была тюрьма для детей, волей Судьбы ставших Послушниками. Дети были разделены по возрастам. Об этом гласили таблички на дверях зданий. Редкие фонари бросали скупой свет на чистую дорогу и тротуары без единого опавшего листика или бумажки. Я вертела головой по сторонам, стараясь все хорошенько рассмотреть. Естественно, здесь были и щиты, призывающие детей верно служить ГГ и соблюдать дисциплину, а также камеры слежения. Они были натыканы почти на каждом сантиметре по краям дороги и у входа в казармы.
Во дворе двухэтажного здания, к которому мы подошли, не было ни одной живой души. Видимо в это время детям запрещалось выходить на улицу.
В корпусе, где проживал Игорь и рабы-подростки, тоже был пост охраны. В торце коридора стоял обычный стол, за которым восседал моповец. Мне показалось, что и он дружески расположен к Гольскому. Седой, предпенсионного возраста мужчина поднялся к нам навстречу. Он пожал руки Павлу и Маре, а мне просто кивнул.
– Следуйте за мной, – сказал моповец и привел нас в небольшую комнату, где у окна стоял невысокий молодой человек в серой робе. Завидев родителей, юноша кинулся к ним. Все трое обнялись.
– Как я вас ждал, – услышала я голос юноши, тембром напоминающий голос Павла в молодости. Да и внешне Игорь оказался полной копией отца. Только мальчик был ниже ростом и очень худеньким.
Я деликатно стояла в стороне, давая возможность Гольским насладиться долгожданной встречей. После бурных объятий и счастливых восклицаний, Паша наконец представил меня сыну:
– Игорек, это Евгения Ильинична, наша с мамой давняя подруга.
Игорь выбрался из объятий родителей и подошел ко мне:
– Здравствуйте, – сказал парень и протянул мне руку.
Рукопожатие Игоря Гольского было по-мужски крепким. Я почувствовала мозоли на его ладонях.
– А можно, Игорь, я тебя обниму?
– Ну, конечно, – рассмеялся юноша и прильнул ко мне. – Я очень рад с вами познакомиться.
– И я.
Я хотела еще что-то сказать, но неприятный ком сдавил мне горло. Я закашлялась, а потом добавила:
– Я помню тебя таким крохой (и попыталась изобразить руками каким именно). А теперь ты уже совсем взрослый мужчина.
– Здесь взрослеют рано, – с горечью произнес Игорь. – Вы надолго в Неверск?
– Еще побуду пару дней…
– Слушайте, хватит болтать, – остановила наш диалог Мара, расставляя на грубом деревянном столе кастрюльки и тарелки. – У нас мало времени. Иди, Игорек, поешь, пока все не остыло.
Мы дружно расселись за столом и наблюдали как ест Игорь. Паша с любовью смотрел на сына. Давно пережитая боль все еще струилась из его глаз, но в то же время я понимала, что ему не терпится поговорить о делах.
Когда Игорь утолил голод, Павел вытащил из кармана куртки октаэдр и поставил его в центр стола.
– Мы уже может идти? – спросил Игорь.
– Да, сынок, идем.
Мы все поднялись и вышли в коридор. Моповец сделал вид, что что-то читает с планшета. Мы торопливо дошли до конца коридора и начали спускаться в подвальное помещение. Немного пройдя по темному проходу свернули вправо и двигались куда-то довольно долго, пока не остановились у железной двери. Игорь достал из кармана брюк ключ и открыл замок. С помощью Павла он толкнул тяжелую дверь, и мы оказались в просторном помещении, заставленном какой-то аппаратурой и столами с компьютерами. Я насчитала пять столов. Значит, пять человек или больше, могли работать здесь, сменяя друг друга. У одной стены, не занятой аппаратурой стоял старенький разваливающийся диванчик. Мы расселись кто куда, и Павел поинтересовался у сына:
– Вы все доделали?
– Да. Мы готовы.
– Как настроены ребята?
– Как всегда. По-боевому. Мы взломали личные коды всех семей и убрали регистрационные номера со всех компов и смартфонов. Сегодня ночью, надеюсь, перекроем кислород троллям из МСС, чтобы они не могли считывать комменты людей и вбрасывать фейки. Они уже достаточно поработали по выявлению наиболее возмущенных пользователей сети. Хватит с них!
Игорь яростно взмахнул рукой. Я опять увидела в мальчике своего друга. В молодости Пашка так же остро реагировал на несправедливость и подавление воли других.
– Это хорошо, просто замечательно! – воскликнул Павел и поинтересовался: – Когда в последний раз с вами связывался Нырков?
– Три дна назад, – подумав, ответил Игорь. – Мы даже были удивлены его молчанию. А что?
– Есть опасение, что Нырков предал нас. Он все это время работал на МСС. Поэтому свяжитесь с другими хакерскими группами и предупредите всех. А это сообщение, – Павел достал из кармана куртки лист бумаги и передал его сыну, – отправьте в центр. Все наши группы должны прекратить связь с Нырковым. Будьте осторожны и внимательны.
– Хорошо, папа. Да, наших в воскресенье будет много. Мы всем своим корпусом будем на площади. Некоторые учителя и надзиратели помогут нам выйти из казарм и добраться до города. Там мы рассредоточимся и сольемся с другими. Одежду нам уже собрали.
– Сынок, прошу тебя, будь осторожен и ребятам своим скажи, чтобы не лезли на рожон, – проговорила Мара. – Я очень боюсь за тебя и за других детей.
– Не надо бояться, мама. Мы уже не дети и свое отбоялись. С нас хватит!
– Да, сынок, с нас хватит, – поддержал сына Гольский. – Пора тебе уже вернуться домой. И знаешь, сын, я очень горжусь тобой!
– А я тобой, отец.
Гольский пересел к сыну и крепко обнял его. А я смотрела на них и мое восхищение этими двоими было безгранично. Я даже не могла представить себе насколько сложно было Павлу вопреки всему воспитать в мальчике человека и сделать своим другом, помощником и единомышленником.
В это время в тайную комнату начали заходить друзья Игоря. Ребята рассаживались за компьютеры, и я поняла, что они проведут здесь всю ночь.
– Отец, вам пора, – с сожалением сказал Игорь. – Вас проводить?
– Нет, сынок, наверх мы поднимемся сами. Дорогу я хорошо знаю. Работайте.
Мара подскочила к сыну и начала его целовать, но Игорь, стесняясь друзей, отстранился и тихо сказал:
– Я уже скоро буду дома, мамочка. Береги себя и папу. И передай Ладе, что я люблю ее и что мы скоро встретимся.
– Хорошо, сынок, передам.
Глаза моей подруги увлажнились. Я хорошо ее понимала. На прощание я тоже обняла Игоря и тихо
