захлопнули за ней дверь.
– А ты ещё куда упялился? Слюни-то подбери! – грозно проговорила Ядвига Мстиславовна. – Что за молодёжь пошла!
Василиса совсем забыла, что её вчера уложили спать в ночной рубашке Октябрины Леонардовны. Свою-то пижаму она умудрилась оставить дома. И она действительно сглупила, когда вышла в таком виде в кухню. Новость о появлении Фаврелии в Покрове напрочь отшибла способность здраво соображать.
Интересно, почему ей мама вчера об этом ничего не сказала. В комнату вошла хозяйка дома и отдала Василисе её постиранные вещи.
– Одевайся давай, – улыбнулась Октябрина Леонардовна. – Хорошо, что вы приехали. А то обычно тут скучно.
Быстро переодевшись, Василиса вышла в кухню, где уже сидели Гаврил и отец Павел. Василиса присоединилась к хозяйке, выставляющей на стол котелки и тарелки. Из сеней слышался голос Ядвиги Мстиславовны и ещё чей-то. Кажется, мужской.
Дверь открылась, и в дом вошёл Антон, по лицу которого будто трактор проехал.
– Ну тебе же говорили, чтобы к Любке не шастал! – укоризненно произнесла Октябрина Леонардовна. – Эк он тебя умазал.
И хозяйка дома на пару с Зоиной бабушкой усадили Антона на стул и стали обрабатывать ссадины на его лице зелёнкой. Антон только покорно молчал, иногда морщился и грустно вздыхал.
Глаза Антона хоть и прилично заплыли, но вести «Газель» он всё же смог. Тем более что больше этим заняться было некому – ни у Гаврила, ни у отца Павла водительских прав в жизни не было.
По приезде в Покров священник уговорил Антона пойти в поликлинику, чтобы проверить, нет ли сотрясения и трещин. Встретивший их в центре посёлка отец Василисы, увидев Антона, ухмыльнулся:
– Ты похож на алкаша, подравшегося в подворотне с бомжами за пузырь.
– Если ещё ты мне начнёшь мораль читать, – угрожающие произнёс Антон, доставая из машины припасы, подаренные священнику жителями Ключа.
– Да ладно, – примирительно сказал Новиков. – Подумаешь. Зубы-кости целы, и хорошо.
– Грехи наказуемы, – подал голос отец Павел, принимая из рук Антона очередной пакет со снедью.
– Можно подумать, кругом все святые, – бурчал Антон. Василисе хотелось пожать ему руку за такие рассуждения. Ей и самой жутко надоело быть во всём виноватой и постоянно оправдываться.
– Может, поможете отцу Павлу продукты донести? – попросил отец Василисы, промакивая лысину платочком. – А то у меня ещё рабочий день.
– Конечно, поможем, – с готовностью ответил Гаврил, подхватывая одну из авосек.
Антона отправили в поликлинику, Ядвигу Мстиславовну – домой, а Василиса вместе с Гаврилом нагрузилась мешками с продуктами. Правда, ей, как девочке, досталась меньшая и самая лёгкая часть. Но всё равно идти, с трудом глядя под ноги, было трудновато.
Уже на подходе к дому отца Павла стало ясно, что паства его и здесь не забывала. Вернее, не то чтобы паства. Посетители. Одна конкретная посетительница.
– А ей что тут надо? – довольно громко спросила Василиса, без труда узнав топтавшуюся у забора Фаврелию, хотя та и была без вычурного платья и кричащего макияжа – в простых джинсах и футболке.
Фаврелия услышала голоса и обернулась. Без раскраса она даже выглядела моложе.
– Ой, здравствуйте, батюшка, а я вас тут уже жду. – Фаврелия подскочила к отцу Павлу. Учитывая, что она не один раз покушалась на его жизнь, добра от этого визита ждать не стоило.
– Здравствуйте, э… – Отец Павел нахмурил лоб, видимо, пытаясь припомнить имя.
– Феврония. Можно Фаврелия. Как вам угодно. Мне надо с вами поговорить.
– Ну, тогда проходите, – кивнул отец Павел на дом.
Оставив Василису и Гаврила в сенях разбирать продукты, священник повёл посетительницу в дом.
Тут же появился Бобик и, виляя хвостом, стал засовывать морду во все сумки и пакеты. А Василиса всё держалась поближе к двери, чтобы услышать, о чём они там разговаривали.
– Мне так стыдно, – доносился приглушённый голос Фаврелии. – Я сама во всём виновата. Это ужасно, я всё понимаю. И очень-очень раскаиваюсь.
Отец Павел что-то спокойно отвечал. Василиса стояла у самой двери, приникнув к щели между створкой и косяком, и всё равно почти ничего не слышала. Её повыше локтя ткнул Гаврил.
– Что? – раздражённо обернулась Василиса.
– Опять ты подслушиваешь, – укоризненно глянул на неё Гаврил.
– Да, и что? – с вызовом спросила Василиса, но вполголоса. – Она несколько раз пыталась меня угробить. И этого святошу, кстати, тоже. От неё любой гадости можно ожидать.
Отец Павел в доме что-то рассказывал про раскаяние и прощение. Антону, значит, по грехам будет воздаваться, а ей всё простится. Круто.
Гаврил достал из какого-то пакета суповой набор и вышел во двор, чтобы порадовать угощением Бобика, который счастливо подпрыгивал, пытаясь ухватить косточки.
– Ладно, я домой, – произнесла Василиса, отряхивая руки.
Гаврил не успел ответить, потому что из дома вышла Фаврелия и направилась прямо к Василисе.
– Я хотела сказать, что очень перед тобой виновата, – сходу заявила Фаврелия. – Мне очень жаль, что всё так вышло.
– Как вышло? – попятилась от неё Василиса.
