он приходит только в трудную минуту. Или когда ему вздумается.
— А. Инструмент, который приводит только к предсказуемым результатам, бесполезен.
«Гумочка» прыснула в ладонь.
— Эзотерическая логика.
— А амулет настоящий?
Татьяна засмеялась.
— Если веришь — настоящий. По виду — очень древний, откуда-то из Индии наверное. Но сделан, судя по снимку, из кварца, да немного металла, скорей всего серебра. Гравировка кустарная, не шедевр. Особенно меня умилил шнурок, он кожаный, да? Наверное, оригинальный утерян, должна быть серебряная цепочка. Стоит копейки. Небось, в магазине для туристов купил?
— Почти. Спасибо.
— Тебе спасибо. В последнее время ты меня удивляешь. Чем-то стоящим занялся, или все по Астралу бродишь?
— Ищу смысл жизни.
— А. Ну-ну.
Татьяна опять засмеялась и отключила связь.
«Ладно, — подумал Николай, — теперь амулет — забота Ангела. Моя — устроиться на работу в дом престарелых».
Он купил в ларьке том «Желтых страниц» и углубился в изучение. После нескольких звонков выяснилось, что в частный дом престарелых ему не устроиться. Оказывается, престижное место, даже для уборщиков. Да большинство из них вообще не называлось «Домами престарелых», исключительно «Пансионатами». А вот государственные (социальные) учреждения остро нуждались в кадрах. Но прежде всего имеющих медицинское образование: во врачах, медсестрах, санитарках. Впрочем, и другие вакансии можно найти, особенно вне Москвы. Он договорился по телефону о встрече с кадровиком и поехал в подмосковный Подольск.
Белое четырехэтажное здание называлось «Дом-интернат для престарелых». Охранник на входе («Солидное учреждение», — подумал Николай) указал направление. Пропустив инвалидную коляску и лавируя между передвижными больничными койками, он нашел отдел кадров. Его встретила пожилая женщина в темно-синем платье с накинутой серой шалью.
— Прохладно что-то, — зябко поежилась она, закрывая форточку, — и это июль? Ковалева Антонина Иванова.
— Николай Старов.
— Вы, молодой человек, приехали трудоустраиваться?
— Да. — Он вытащил из рюкзака паспорт, студенческий билет, медицинскую книжку.
— Медицинское образование есть?
— Я на бизнес-управление учусь.
— И кем хочешь работать? — Она взяла студенческий билет. — Менеджером?
— Кем угодно.
— В Москве учишься? Далеко ездить.
— Я ненадолго. Пару недель. Какие вакансии есть?
— Вакансии? — хмыкнула Антонина. — Вакансии в офисах, у нас места. Менеджером по уходу за больными пойдешь?
— Кем?
— Нянькой. У нас больше половины престарелых — инвалиды, много неходячих. За ними надо ухаживать — утки убирать… Знаешь, что такое «утка»?
— Знаю.
— Ну вот, если попросят. Есть те, кто уже не просит, и за ними надо убирать. Переворачивать их. Таблетки давать. Следить, чтобы не набедокурили.
— Лежачие больные? — удивился Николай.
— Думаешь, если лежачие, значит, безопасно? Вон на прошлой неделе старик из третьего блока учудил. Где-то достал сигареты и в постели курил. Чуть не сгорел вместе с соседом. С огнетушителем справишься?
— Конечно.
— За последние годы в домах престарелых случилось несколько пожаров, теперь сплошные проверки.
Антонина Иванова достала толстую разлинованную книгу, переписала туда паспортные данные соискателя.
— Завтра к восьми утра приходи. Во втором отделении спросишь медсестру Анастасию Сергеевну, твой начальник.
— Подождите, — удивился Николай, — а как же трудовой договор? Зарплата?
Антонина подняла толстую тетрадь.
— Видишь, сколько было работников? У нас долго не задерживаются, условия непростые. Выдержишь неделю — поговорим о зарплате.
— Испытательный срок?
— Что-то типа этого. Да, сменную одежду захвати. Халаты у нас выдаются, только… разное бывает.
На следующий день Николай приехал в восемь часов. Анастасия Сергеевна оказалась молодой девушкой, проходящей практику от мединститута и заодно зарабатывающая на учебу. Накрахмаленный белый халат неплохо подчеркивал ее стройную фигуру, а темные волосы, забранные узлом, и очки делали похожей на секретаршу. Она неодобрительно посмотрела на тренировочный костюм, в котором пришел новенький, и подвела к шкафчику рядом с туалетом.
— Здесь твой халат. Следи, чтобы был чистый. Если что-то случится, есть запасной, только старый.
— Мне треники не жалко, — сказал Николай, оттягивая пузыри на коленках.
— Положено в халате, — строго возразила она. — Здесь твои инструменты — тряпки, швабры, ведра. Твоя главная задача — поддерживать чистоту. И по мелочи, смотря какие просьбы будут от… пациентов. Если что-то сложное, зови меня. Только не части: я одна на все отделение, тут около сотни подопечных.
Старов натянул синий халат, взял в руки ведро и швабру. Глянул на Анастасию — на ее фоне он смотрелся гадким утенком.
— Настя, а что вы делаете сегодня вечером? Сходили бы куда-нибудь вместе.
Девушка хмыкнула, оценивающе смерила парня с головы до ног.
— Учу судебную медицину, скоро практика в морге. Составишь компанию?
— А там весело? — попытался сострить Николай.
— А то! Будет вскрытие гнилостного трупа. Выворачивает даже старшекурсников.
— Все, вопросов больше не имею. Начинать мыть пол?
— Потом. Сначала обойди палаты… комнаты, спроси, что кому нужно.
Настя поправила прическу, и пошла в процедурный кабинет. Николай начал «обход». Престарелые в основном ходячие, что бы там ни говорила Антонина Ивановна. Большинство проснулось, и ходили друг к другу или собирались в холле, где стоял большой телевизор и несколько столов с играми. Основные просьбы были смотаться в магазин за куревом/водкой от мужчин и за разными мелочами от женщин. За покупками ездила машина раз в день, и список разрешенных товаров весьма ограничен. Пожилые люди здесь помогали друг другу. Чаще всего утки выносили сами или этим занимались соседи по комнате, то же самое с другими бытовыми нуждами. Комнаты рассчитаны на двоих, но обычно в них селились трое-четверо. И в целях экономии, и ради взаимопомощи. Кроме того, многие хотели поговорить. В общем, Николаю работа трудной не показалась. С ним быстро знакомились, но это не значило, что его узнавали — у большинства стариков проблемы с памятью.
Один неходячий старик, Александр Борисович, все допытывался, нет ли у Николая родственников в Белоруссии.
— Понимаешь, я с Минска призывался, дошел до Берлина. Друг у меня был, точно, как тебя звали, Николай Старов. Погиб за месяц до Победы. Да. Говорил мне, у него семья осталась. Я обещал навестить. Но после войны замотался. А сейчас сам знаешь…
В конце смены Николай спросил у Насти, почему не напишут родственнику ветерана.
— Да он всем новеньким рассказывает эту историю, — пожала она плечами. — Только фамилии меняются.
— Зачем?
— Чтобы ты его выслушал. Хуже всего для них одиночество. Александр Борисович — ветеран, когда еще ходил, на
