Только не сейчас.
***
Марк учил. Сидя на крыше хосписа, он учил ее пить боль и страх людей, не причиняя им больших страданий. Маша пила эмоции через силу, будто с отвращением к самой себе, но вскоре успокоилась и послушно выполняла все указания Марка. Не сразу, но получилось насытиться.
Это был другой уровень голода. Марк был прав: невозможно описать, можно лишь почувствовать.
Там же, на крыше, она рассказала ему и про Крапивницкого, и про кофуку, и про то, откуда взялся ужасный запах у него дома. И про то, что она, выпив отвар, стала видеть то, что раньше приняла бы за галлюцинации.
Марк все же уверил Машу, что стоит рассказать это остальным. Никто из них не будет использовать отвар так, как это делал убийца. А от прочих это можно и скрыть.
Маша после долгих сомнений наконец согласилась с ним, и они перенеслись в особняк Голицыных, чтобы забрать ещё одну, последнюю пробирку с отваром, и вернулись в Седьмой отдел.
Уже близилось время обеда, но никто не торопился есть. У всех кусок бы в горло не пролез. Выслушав Машин рассказ, все испытали шок. Но успокоили Машу, убедив в том, что дело засекретят.
Единственной проблемой оставалось то, что у Маши, по заверениям Жанны, силы было больше, чем у присутствовавших здесь сильнейших акудзин страны: Юрия и Марка Голицыных и Гессен-Штатского.
— Надо подумать, надо подумать... — ходила по переговорной Жанна, стуча каблучками. — Точно никому больше не отдашь?
— Только Марку, — ответила Маша на вопрос.
— Хорошо, а ты точно больше не видишь наши сущности?
— Нет.
— Значит зелье действует около двенадцати часов, — Жанна задумчиво приложила палец к губам. — Хорошо, Марк, пей. Остановишься, когда скажу.
Марк отвинтил крышку с пробирки и сморщился от запаха.
— Я точно не отравлюсь? — спросил он Машу.
Та молча протянула ему полный стакан воды.
— Ясно, — обречённо вздохнул тот и залпом осушил пробирку.
Вода понадобилась. Правда, одного стакана оказалось мало. Когда Марк продышался, замер на месте и начал смотреть на всех по очереди.
— Видишь? — спросила Жанна.
— Вижу, — прошептал он, пораженный действием отвара.
— Хорошо. Встаньте рядом, и, Марк, попробуй что-то сделать.
Марк подошёл к Маше и взял ее руки в свои, сосредоточился и дотянулся до сущности, сидящей внутри девушки. Притянул к себе тонкий ручеёк и тот, повинуясь воле Марка, стал перетекать к нему.
— Стоп! — в какой-то момент воскликнула Жанна, и Марк оборвал связь.
Прохорова придирчиво посмотрела на Марка и Машу, сощурила один глаз, второй и удовлетворённо кивнула:
— Да. То, что надо. Визуально поровну и за пределы десяток вы не выходите... Просто очень сильные десятки.
Марк улыбнулся, крепко обнял дрожащую Машу и прошептал:
— Не бойся. Ты же сама говорила, что страх всего лишь иллюзия, — а затем он повернулся к Кириллу. — Теперь дело за тобой.
Калинин кивнул, взял со стола папку и направился к двери. Квартиру маньяка обыскали, родственников привезли в отдел. Пора было приступать к допросу.
В допросной висела тяжёлая, звенящая тишина. Лежаков с Богдановым стояли за маньяком как два Цербера. Излишние предосторожности. Обессиленный, голодный убийца не смог бы прыгнуть не то что из Седьмого отдела, но даже из этой комнатушки в соседнюю.
Миша Ростов включил камеру, а Кирилл сел напротив маньяка, открыл папку с документами и тяжело вздохнул.
— Я буду говорить, Кирилл, не волнуйтесь, — устало улыбнулся маньяк.
Калинин кивнул, пробежался взглядом по документам и посмотрел в глаза, казалось бы, неуловимому преступнику.
— Морозов... Морозов Илья Алексеевич, — начал читать Кирилл, но не сдержался — нервно захлопнул папку и бросил злой взгляд на Илью. — Откуда тебе известно про кофуку?
Илья вскинул брови. Видимо, не ожидал этого вопроса. Задумчиво почесал бровь и улыбнулся:
— Очень интересный вопрос. Я отвечу на него, как и обещал. Но мне очень интересно, откуда она узнала о кофуку? — Кирилл промолчал, тогда Илья продолжил: — Мы ведь древние японские демоны. Я изучал историю и начал учить японский. Особых успехов не добился, но могу немного изъясняться и понимаю собеседника. Есть форумы, где люди, изучающие языки, могут общаться друг с другом для тренировки. Там я познакомился с Мацуко. Студентом из Токио.
— Он акудзин? — спросил Кирилл ровным голосом, хотя в душе у него была такая буря, что могла смести все на своем пути.
— Нет, просто мальчишка, — широко улыбнулся Илья. — Как-то раз он написал, что с похмелья перепутал бутылку, и вместо освежающего напитка выпил отвар своей бабушки от боли в суставах. Сказал, что это жуткая муть, и он словил от него галюны. Представляете? Пошел в магазин и столкнулся с соседями. Семья с ребенком. И у всех троих он увидел внутри серебряные шарики разных размеров, которые тянули к нему свои щупальца. Мацуко испугался и убежал. А мог бы стать акудзином...
— И ты выяснил, из чего был отвар и как его готовить, и решил провести эксперимент, — догадался Кирилл.
— Верно! И это сработало. Я проверил его на брате. Взял у него буквально каплю сущности!
— Максим не заметил?
— Он ничего вокруг не замечает, кроме себя любимого, — горько усмехнулся Илья.
— И ты решил стать сильнее, — задумчиво продолжил свою мысль Кирилл. — Но какой ценой?
— Ты даже не представляешь, какого это быть белой вороной в собственной семье! Когда на тебя смотрят с презрением, с жалостью, когда акудзины шепчутся за спиной!
— У Макаровой остался трёхмесячный сын. У Захарова, которого ты убил сегодня, осталась маленькая дочь, у Томичей сын, у Чернышова двое. Их тебе было не жалко? Кстати, мы не нашли его тело.
— Я его не пил. Я просто свернул ему шею, — отозвался Морозов будто речь шла о чем-то несущественном. — Тело в болоте. Недалеко от того места, где бросил машину. А дети... Жаль, но никому не было жаль меня в свое время.
— Ты предал брата и отца, которые тебя защищали. Мать, которая тебя вырастила...
Илья вскочил. В глазах его плескалась ярость. Он наклонился к Кириллу, но Богданов и Лежаков заломили ему руки за спину.
— Она мне не мать, — прошипел Илья, прежде чем его усадили на место.
***
— Предлагаю навестить Ворона, —
