Палаша, а другим манером нельзя было его обездвижить?
Трескина, облитая кровью с ног до головы, радостно сияла. В одной рукой она держала за черные волосы сморщенную голову «Лахтинского», а в другой тесак, с которого капала черная жидкость.
— Нельзя было, Петр Иванович. Он уже начал перерождаться. Вы сами гляньте, кровь практически черная.
Главный научный сотрудник еще раз сплюнул и начал уверенно распоряжаться:
— Седых, придержи эти придурков! — затем он ткнул в сторону ведуньи. — Палаша, сама им мозги будешь выжигать! — Борман взял в руки рацию. — Усачев, команду зачистки сюда быстро! Эх, не научились работать мы тихо.
Несмотря на глубокую ночь, народ по набережной и Кузнечевскому мосту еще вовсю шастал. Наталья кивнула в сторону застывших поодаль ротозеев:
— С этими что делать?
— Скажем, что кино снимаем. Дрон висит, а вот и камерамен появился. Дьявол ему в махорку!
Выкатившийся наружу из машины помощник Усачева тут же умчался блевать в кусты. Это он управлял дроном и видел все действо обезглавливания во всех подробностях. Борман обернулся и уставился на Пелагею. Та держалась бодрячком и вместе с Наташей упаковывала голову, пожелавшего уйти на черную сторону бытия человека в специальный мешок.
— Эк его мои гранаты распидора…
Седых кивнула в сторону дымящегося туловища.
Чудодейственная жидкость, сваренная в недрах лаборатории Отдела ЧС, и в этот раз не подвела. Борман пристально обозрел «поле битвы» и тяжело вздохнул. В их работе зачастую самое сложное — не сам факт предотвращения страшных событий, а его легендирование. Не объяснять же гражданам, что только что их служба обезвредила невероятно опасную нелюдь?
Человеком это существо уже называть было нельзя. Сам факт того, что в таком большом городе, как Архангельск, появилась подобная «неведомая зверушка» — громкий звонок тем, кто занимается их «коллекционированием» всерьез. Так что жди в ближайшие дни высокопоставленную делегацию из столицы.
Петр Иванович обернулся.
«Сияет, как начищенный самовар! Кто бы помог подумать полгода назад, что эта малахольная девчушка снесет ворогу голову и будет после подобного крепко стоять на ногах? Чудны дела твои, Господи!»
Семенов обошел лужу и двинулся дальше по дорожке, потом как будто споткнулся на месте. Что за черт? На воротах перед Отделом ЧС горел красный свет.
«Почему в неурочное время? И зачем не предупредили?»
Опричник отошел назад и достал служебный телефон. С недавних пор им выдали тонкие кнопочные раскладушки, заявив, что для рабочих звонков используются только они. Будто бы на тех гаджетах стоит некая хитроумная прошивка, делающая перехваты звонков невозможными. Так они же отделение ФАПСИ, так что ничего чрезвычайно необычного в инновациях. Хотя завлаб Вахрушева вдобавок анонсировала новость о том, что и на личные смартфоны вскоре поставят некий служебный мессенджер. Интересно, это указание сверху или чья-то частная инициатива?
— Иван Васильевич, в чем дело?
Вместо ответа на воротах загорелся зеленый свет и щелкнула замком дверь. Их неизменный вахтер при встрече ничего не сказал, лишь показал глазами наверх. В большом зале на своем месте сидела нахмуренная Наталья, из кабинета выглянул Борман и скупо кивнул коллеге. Илья сел на рабочее место и внезапно тихим голосом поинтересовался у Седых:
— Наташка, что происходит?
Их любительница исторических единоборств скосила глаза в сторону кабинета Басова:
— Комиссия по нашу душу из столицы приехала. Там сидят.
— Ого!
Семенов уже слышал краем уха о приезде высокого московского начальства, но не представлял, что это будет так скоро. Кровожадное убийство байкера все-таки не удалось утаить, и в городе случился небольшой скандал. Правда, никаких фото и видеоматериалов в СМИ и соцсети так и не просочилось, так что буря в стакане вскоре стихла. Новости нынче замещаются быстро. И этот дикий по нравам случай впоследствии станет очередной городской легендой.
Но сигнал наверх ушел. Больно много всего случилось за эти месяцы на севере. Вот, видимо, терпение у руководства и лопнуло. Басов в последние дни ходил туча тучей.
— Ребятки, а где Трескина?
Вот умеет Борман тихо подбираться!
Наталья пожала крепкими плечами:
— А я знаю? Телефон же есть!
— Не отвечает ни на один.
— Опять забыла зарядить?
Илья был не согласен:
— Рабочий же очень долго заряд держит.
Главный научный сотрудник отдела ЧС постучал костяшками пальцев по столешнице, показывая этим свою озабоченность:
— Что-то не нравится мне все.
В этот момент дверь из кабинета Басова открылась, и оттуда вышла стройная черноволосая женщина. Она неспешно подошла к распахнутому окну и достала коричневую сигарету, затем обернулась к опричникам. Илья должен был признаться, что сначала больше обратил внимание на её грациозную походку. «Аки пантерочка!» Затем перевел взгляд на красивое, резко очерченное лицо. Сколько же ей лет? Тридцать или уже за сорок? Такое ощущение, что он её рассмотреть толком по какой-то причине не может. Дама перехватил взгляд молодого опричника и лукаво улыбнулась. Затем послышался шепот Бормана:
— Не таращился бы ты на нее. С Горгоны станется!
Вмиг весь флёр рассматривания незнакомки слетел. Обычная женщина под пятьдесят, разве что с остатками былой красоты на лице. Ухоженная, возможно, сделана пластика. Но обаяние определенно присутствует. В женщине это зачастую главное. Интересно, сколько в молодости она мужиков с ума свела!
— И каких мужчин!
Илья дернулся, но тут же ощутил на своем плече тяжелую длань Бормана.
— Горгона, не пудри, пожалуйста, молодежи мозги.
— Извини, Петруша. Но очень любопытный молодой человек. Зрит прямо в корень! Ну вы и кадры себе подобрали. И все-таки где ваша ведьмочка? Мы, собственно, ради нее и приехали. Любопытный экземпляр вы откопали.
Главный научный сотрудник сухо ответил:
— Предупреждать надо!
— Что же это за ревизия, если не нагрянуть внезапно?
Горгона, покачивая бедрами, ушла обратно в кабинет начальника Отдела ЧС. Семенов так и не мог отвести от нее глаз.
— Ведьма!
Это уже погорячилась Седых, проводившая гостью довольно злобным взглядом.
— Да нет, Наташенька, она из более древней породы.
— Загадками говорите, Петр Иванович.
— Потому что, Илья, не доросли вы еще до понимания.
— Ох, уж эти ваши секретики.
— Доживешь — поймешь!
— Жизнеутверждающе звучит.
— Так, молодежь, — Борман перешел на строгий канцелярский тон. — Начальству не перечить! Лучше съездите за Трескиной домой и узнайте в чем дело.
— Есть! — тут же взвилась Седых, встав в стойку смирно.
— К
