двух небитых дают»
Гена никогда не отличался ловкостью, а угловатостью и медлительностью мог посоперничать с богомолом. Суставы у него скрипели, как надломленные сучки, но не от возраста (ему не было еще и двадцати), а от частых вывихов в детстве, когда он пытался подражать своим более ловким сверстникам, гонявшим по самым труднодоступным местам города на роликах и скейтбордах.
«Гена – вывихни колено», – так его друзья и прозвали. Он не обижался и никогда не жаловался на судьбу, даже научился сам себе вправлять вывихи и привык к мелким травмам, поэтому многократное падение с крыши ведьминского дома не могло заставить его отступить от намеченной цели.
К счастью, в приземистой избе было не больше двух с половиной метров, а умение Гены группироваться и многолетний слой сухой хвои, устилавший землю, уберегли его от серьезных ушибов: парень отделался парой синяков и ссадин.
Забравшись, наконец, на пологий скат крыши, Гена разгреб толстое рыхлое покрытие из веток, густо обросших мхом, и, проскользнув между круглыми бревнами, служившими каркасом, осторожно спустился на чердак. Улегшись на усыпанный трухой пол, он отыскал щель между досок и приник к ней. В полумраке избы был виден край деревянного стола, закопченный бок глиняной печки и большой черный котел в полукруглой нише над топкой. Из котла валил зеленоватый пар, а внутри что-то громко булькало.
Между печью и столом возникла сгорбленная фигура. Гена разглядел в ней старуху с огромным крючковатым носом. На голове ее топорщились, как рожки, концы платка, завязанного узлом на макушке. «Хозяйка», – догадался Гена и принялся исследовать взглядом видимое пространство в поисках ее гостей. Густой зеленый пар застилал глаза. В нем двигался еще один силуэт, но это точно была не Даша. По неказистой комплекции и объемной шевелюре в этом существе угадывалась косматая карлица, похитительница его подруги. Приблизившись к котлу, она подергала длинным и острым, как морковка, носом, принюхиваясь к вареву.
– Одна трава! Скоро ли мясом запахнет? Вода кипит давно.
– Всему свое время, Беспута. Ты в мою кухню не суйся, на болоте кикиморам указывай. Было время для травы, теперь пришло и для мяса. Пойду, откромсаю чуток.
В руке у старухи в платке, завязанном узелком на макушке, появился топор.
Догадываясь, от чего хозяйка собирается «откромсать» мясо, и впадая в неистовство от такой мысли, Гена просунул в щель пальцы обеих рук и рванул на себя трухлявую доску. Та с сухим треском вылетела из пола чердака, и парень спрыгнул в образовавшийся проем.
Остроносая карлица истошно завопила. Из дальнего угла донесся еще один крик, девичий. Бросившись в ту сторону, Гена сбил с ног хозяйку в тот момент, когда она уже занесла топор над висевшим под потолком Дашкиным телом. Старуха отлетела к стене, упала на бок и жалобно заскулила, топор вонзился в пол рядом с ней.
Лицо у Дашки было густого малинового цвета: висела она вниз головой, и, по всей видимости, уже давно – похоже, ее сразу так подвесили. Рядом болталось еще одно тело, с красно-коричневым лицом, но Гене пока некогда было его рассматривать, он подхватил с пола топор и принялся резать веревки на Даше, благо высокий рост позволял ему легко дотянуться до балки под потолком, к которой та была привязана за ноги. Увидев его, девушка расплакалась от счастья. Повиснув у парня на шее, она прорыдала ему в ухо:
– Они хотели меня съесть! По частям!
– Знаю. Уже все в порядке. – Гена неловко погладил ее по спине и вдруг с удивлением узнал во втором пленнике Якура. Тот отчаянно извивался, сверкал глазами и мычал, нижняя часть его лица была обмотана толстым слоем грязных тряпок.
– Погоди-ка, – Гена отодвинул Дашу от себя. Не удержавшись на затекших ногах, девушка пошатнулась, осела на пол, и в этот момент над ее головой пронеслась, завершая прыжок, остроносая карлица, целившаяся, видимо, ей в спину. Вместо этого карлица вцепилась в спину Гены, снимавшего путы с Якура, и повисла на нем, как взбесившаяся кошка, глубоко вонзив в его тело острые ногти. Гена взвыл от боли, замахал руками, но не смог ее достать. Куртка на нем затрещала, расползаясь по швам.
Хозяйка завозилась у стены, кряхтя и постанывая, поднялась на ноги и злобно уставилась на дерущихся, выбирая удобный момент для нападения. Тем временем Якур, которому Гена успел снять веревки с рук, торопливо перерезал охотничьим ножом, извлеченным из кармана, узлы на ногах, и свалился вниз прямо на голову хозяйке, накинувшейся на Гену спереди. Все четверо покатились по полу, сцепившись в клубок.
Даша отыскала взглядом топор, тот лежал на полу в двух шагах от нее, подхватила и, прицелившись, опустила обухом на спину шишиги – не смогла ударить острием даже такое омерзительное и злобное существо, да и друзей боялась случайно задеть.
Шишига отвалилась от дерущихся, как клещ, напившийся крови, и откатилась в сторону. Парни ловко скрутили оставшуюся без поддержки хозяйку, обмотали ее веревками, и, закрепив надежными узлами, разместили рядом с бесчувственной косматой подругой, лежавшей у стены носом кверху. Карлицу тоже связали для верности. Обеим драчуньям заткнули рты ветошью, чтобы не слушать их брань и причитания, если те очнутся.
Оглядевшись и выдохнув, парни похлопали друг друга по плечам и обернулись к Даше.
– Как ты? – спросил Гена, обнимая ее, а затем усаживаясь рядом.
– Я-то цела. Твоя спина… там кровь, – Даша подалась к нему, чтобы взглянуть на раны.
– Ерунда какая, одни царапины! – отмахнулся он.
Якур тоже сел на пол и, привалившись к стене, вытянул ноги.
– Гена, ты очень вовремя появился! Вижу, вы с Дашей избавились от ду́хов? – спросил он, с интересом разглядывая парня и девушку и не находя признаков одержимости демонами.
– Оказалось, наши ду́хи были женихом и невестой при жизни, – ответила Даша, вяло улыбаясь. – Я рассказала Гене прошлое невесты, вселившейся в меня, а Гена мне – историю жениха. Так любящие души благодаря нам снова обрели друг друга. Думаю, поэтому зло и ушло из них, ду́хи смогли покинуть наши тела, а заклятье, наложенное на мертвоцепь, разрушилось.
– Рад и за вас, и за них! – Якур просиял. – Всегда знал, что со злом можно справиться и без шаманских обрядов.
– А как ты сюда попал? – спохватившись, спросила Даша, и Гена добавил:
– Алина сказала, что ты вернулся к ней с чемоданом, и вы с Тильдой ушли в иной мир, выручать Женьку.
– С Тильдой? – Якур помрачнел и отрицательно мотнул головой. – Меня схватили в доме на Чернавинском и упрятали сюда с помощью этого чемодана. Я не возвращался к Алине, – сообщил он, хмурясь.
– Как это – не возвращался? – Даша недоумевающе округлила глаза. – А кто же тогда приходил? И почему Алина решила, что это был ты? Не врет же она,
