толстяк, а потом резко заорал, сорвав материал с клетки: — Паук!
— А-а-ах! — в едином порыве ахнула толпа, отшатнувшись от помоста.
Пара особо впечатлительных женщин даже в обморок бухнулась, а кто-то начал осенять себя крестными знамениями.
Паук тоже испугался и сжался в клетке. Его полутораметровое тело покрывали белые волоски, похожие на седину, а в глазах-плошках отражались огни фонарей.
Вид монстра меня не смутил. И я бы, наверное, ещё немного поглазел на него, если бы не заметил двух стоящих поодаль полицейских в синих мундирах. Один из них с прищуром смотрел прямо на меня и мучительно морщил лоб, словно силился вспомнить, где видел мою физиономию.
Мне его взгляд сильно не понравился и вызвал обоснованные подозрения. А уж нет ли где-то в полицейском отделении фотокарточки с моим лицом и подписью «разыскивается преступник»?
От греха подальше я заработал локтями и начал пробираться сквозь толпу людей, чей заурядный внешний вид намекал на то, что они простолюдины. Действовать следовало медленно, чтобы не привлекать к себе внимания. Мол, просто не понравилось представление, вот и ухожу.
Однако полицейские настороженно переглянулись. Один что-то сказал другому, после чего оба последовали за мной.
Благо я уже выбрался из толпы и энергичным шагом двинулся к узкой улочке. Но вот беда… моя энергичность куда-то стала стремительно пропадать. Она утекала, как вода сквозь пальцы.
Сердце застучало неровно, ноги быстро наливались свинцом, а на лбу выступила испарина. В груди же вообще будто поселилась жадная дыра, засасывающая всё моё нутро. А ведь там должен гореть огонёк маны, но его не было. Почему?
Остатки моей памяти кричали, что даже у самых зелёных магов должна была восстановиться хоть какая-то часть маны за то время, что прошло с момента драки в проулке. Но у меня маны будто бы даже стало меньше! Неужели моё тело как-то её теряет?
— Да что… что за чертовщина со мной происходит? — надсадно прохрипел я, двигаясь к улочке на заплетающихся ногах.
Прямо на углу красовалось увеселительное заведение, возле чьей двери медленно хлопала механическими глазами марионетка, изображающая сидящего на стуле клоуна в цилиндре и с красным носом.
— Ха-ха, ха-ха, — металлически загоготала она, раскрывая рот с нарисованными крупными белыми зубами. — Заходите, сударь! Заходите в наш клуб! Сегодня на сцене лучшие балагуры, остряки и озорники Светлограда! Их шутки веселят даже металлолом вроде меня! Ха-ха-ха!
— Обойдусь, — просипел я и покинул-таки площадь, подгоняемый внутренним голосом, настойчиво шепчущим, что полицейские идут за мной по пятам.
Улочка оказалась пустынной. Я побрёл по ней, словно в тумане. Мысли текли плавно и лениво, путаясь друг с другом. Всё же мне удалось сообразить, что моё состояние, скорее всего, вызвано именно потерей маны.
Но так ведь не должно быть! Мана обязана восстанавливаться, а не исчезать! Какого лешего? Как мне теперь быть-то⁈ Где взять магическую энергию? Без неё я могу и ласты склеить!
Тотчас перед моим мысленным взором появилась физиономия фон Брауна. В уборной ресторации я ударил его, и он одарил меня непонятным теплом, спровоцировавшим появление маны. Однако я получил лишь хрен на постном масле, свернув набок нос Бугра. Почему так произошло? А что если и вправду всё дело в том, что один маг, а другой — чёрт бездарный?
Тогда, может, мне следует отыскать какого-нибудь мага и дать ему по роже, чтобы снова получить тепло? Вдруг оно опять даст мне ману, а та уберёт слабость?
Хм, конечно, это всё звучит как бред сивой кобылы. Но у меня же имеется рабочий пример с фон Брауном!
Да, надо пробовать. Вот только, кажется, эта идея слишком поздно ворвалась в мой затухающий разум. Я совершил ошибку, покинув площадь, где среди горожан точно ходили маги. В проулке же никого не было, кроме худющей дворняги с выпирающими рёбрами. Она смотрела на меня голодным взглядом, будто уже оценивала, что съест сразу, а что закопает на чёрный день.
— Кыш, — с трудом погрозил я ей трясущимся кулаком и развернулся, чтобы попробовать вернуться на площадь.
Мне уже было плевать на полицейских. Выжить бы!
К несчастью, ноги предали меня. Они подогнулись, из-за чего я ударился спиной о стену дома и соскользнул по ней, влекомый силой гравитации. Моя задница грохнулась на картонку. Дыхание с трудом вырвалось из груди, а сознание решило оставить меня, погрузив во тьму.
И сколько я так просидел, блуждая разумом во мраке? Шут его знает. А вот очнулся я от деликатных похлопываний по щекам.
— М-м-м, — простонал я и с трудом разлепил веки.
Передо мной склонилась парочка тех самых полицейских, что следили за мной на площади. Они с обеспокоенностью смотрели на меня, закрывая своими фигурами часть вечернего неба.
— Горин, что с вами? Вы как с луны свалились, — тревожно произнёс тучный служивый с пышными бакенбардами. — Дерябнули чего-то эдакого? Или, может, подрались? У вас вон костяшки пальцев разбиты.
— А-а-а, — снова простонал я, с трудом соображая. Сил совсем не было.
К счастью, часть моего мозга зафиксировала, что, кажется, полицейские узнали меня и вроде бы не собираются швырять в темницу. Правда, ничего внутри меня не откликнулось на фамилию Горин.
— Василий, бери сударя под руки. Надо помочь ему, — проговорил второй служивый, молодой брюнет в форменной фуражке с двуглавым орлом. — Конечно, дни сейчас ещё по-летнему тёплые, но уже сентябрь. Можно что-то застудить, сидя на картонке.
Полицейские потянули ко мне руки и ухватили за предплечья. А я вцепился слабыми пальцами в их конечности и мигом почувствовал знакомое тепло. Оно выходило из руки тучного Василия, пробегало через мои пальцы и оседало в грудной клетке, где снова разгорелся огонёк маны, принявшейся прогонять лютую усталость.
— Кха-кха, — вдруг закашлял резко побледневший Василий и отпустил меня.
Мои пальцы перестали соприкасаться с его кожей, из-за чего слабенький поток тепла сразу же пропал.
— Василий, ты чего? — недоумевающе спросил молодой полицейский и единолично помог мне встать на ноги.
—
